Главная
Публикации
Украина
Общество
Чернобыльская зона, ситуация на ЗАЭС, работа МАГАТЭ и противодействие дезинформации РФ в ядерной сфере: интервью с радиобиологом Екатериной Шавановой

Чернобыльская зона, ситуация на ЗАЭС, работа МАГАТЭ и противодействие дезинформации РФ в ядерной сфере: интервью с радиобиологом Екатериной Шавановой

26 апреля / 2024

Первоисточник: Телеканал "Дім"

Екатерина Шаванова. Скриншот: kanaldim.tv

Вокруг Чернобыля существует много мифов и предубеждений, однако что сегодня происходит в зоне отчуждения и вокруг нее? К годовщине трагедии в студию "Ранку Вдома" пришла радиобиолог, соавтор книги "Страшное, прекрасное и уродливое в Чернобыле" Екатерина Шаванова. Говорили о ситуации в зоне отчуждения, работе ядерных объектов в условиях войны и противодействии дезинформации в ядерной сфере.

Ведущие — Ирина Хоменко и Костя Октябрьский.

— Когда вы в последний раз были на ЧАЭС? Что вы там увидели?

— Последний раз в Чернобыльской зоне отчуждения я была в прошлом году осенью. ЧАЭС — это режимный объект. Наши исследования напрямую с ней не связаны. В то время это была милитаризованная зона. В зоне сейчас много военных, потому что это пограничные территории. Там определенным образом восстанавливаются работы, научные тоже, но не в таком объеме, как до полномасштабного вторжения.

— Расскажите, что вы исследовали там?

— В общем, мы исследовали грунты Чернобыля, микробиомы. Также мы исследовали микробиом именно в четвертом реакторе — разрушенном. В частности, изучали, каким он был до того, как его накрыли новым безопасным конфайнментом и после того. Ясно, что сейчас эти работы приостановлены, потому что доступ в зону ограничен.

Последние два года мы переместились в зону ядерной радиационной безопасности. Мы много занимаемся этим, потому что, например, до сих пор нигде в мире не были разработаны протоколы о том, как действовать атомным электростанциям, если их атакуют вооруженные силы противника. Потому что это было за пределами нормального. Всеми конвенциями предусмотрено, что атомные электростанции не могут быть объектом боевых действий. Сейчас все изменилось, и здесь ученые должны выступить как эксперты. Сейчас есть большой международный проект, к которому приобщен Институт проблем безопасности АЭС, я в составе коллектива, в рамках которого мы разрабатываем эти алгоритмы.

Мы определяем, что же надо делать ядерным объектам, если у вас сосед Россия. Мы понимаем, что ядерным террористом теперь может быть целая страна с ядерным оружием.

Страна-гарант ядерной безопасности мира сама становится террористом. Но это надо принять как реальность и к этому готовиться. Не паниковать, но готовиться. Поэтому сейчас мы присоединяемся к этим проектам и к проекту противодействия дезинформации в ядерной сфере. Потому что это тоже очень важная история, поэтому со стороны России есть много информационных вбросов, которые ориентированы как на Украину, так и на весь мир. Россия пытается выставить Украину как опасный объект в этой сфере. Хотя это, конечно, неправда. Мы пытаемся этому противостоять. Сейчас мы сфокусировали внимание на этом противодействии.

— Что можно сказать о нынешнем состоянии грунтов в Чернобыле?

— Исследования грунтов в Чернобыле сейчас приостановлены, потому что нас не хватает на все, да и доступ утруднен.

Мы пошли в другую сторону. Как вы знаете, в Украине очень много заминированных и загрязненных территорий. Наш опыт работы с загрязненными грунтами пригодится. Мы помогаем Министерству экономики в рамках проекта по гуманитарному разминированию. Мы пытаемся разработать программу, которая поможет правильно расставить приоритеты. То есть определить земли, которые нуждаются в первоочередном разминировании.

Также мы изучаем то, как эти земли потом восстановить, можно ли вернуть их к сельскохозяйственному использованию и так далее.

— Когда в Украине начали останавливаться энергоблоки один за другим, люди запаниковали. Украинцы массово покупали йодид калия. Вы же говорите, что паниковать не стоит. Почему?

— Я сейчас спрашиваю этих людей, куда они положили эти таблетки. Большинство уже и не помнит, куда их спрятали. Когда я читала последнюю лекцию, в зале было 50 человек. Я спросила, у кого есть йодид калия. Его имели два человека, и только у одного он был с собой.

Паниковать не надо, потому что это деструктивно. Нам надо готовиться, знать алгоритмы действий, если произойдет ядерная авария. Надо помнить, что Украина пережила уже одну ядерную аварию. У нас действительно одни из лучших экспертов в мире. Только Украина и Япония — это страны, которые имеют реальный опыт ликвидации аварии. Этот опыт не надо обесценивать, потому что мы ездим в Японию и там наш опыт очень ценят.

Когда произошла авария в 2011 году, то наши ученые сразу поехали на помощь. Моя коллега два года работала в Фукусиме, я туда ездила на короткие миссии. Мы до сих пор сотрудничаем с Японией. Они готовы помогать, они уже очень много помогают. В случае ядерной аварии — это первая страна, которая к нам прилетит. Они готовы. Япония имеет того же соседа, что и мы. Плюс еще и Китай и Северную Корею. Они очень нас понимают.

— Запорожская АЭС до сих пор в оккупации. Что может там произойти? Какие худшие сценарии рассматривают ученые?

— Начну с оптимистической части. ЗАЭС прошла все аттестации, учитывая аварию на ЧАЭС и на Фукусиме. То есть каждая крупная авария внесла конструктивные и безопасностные изменения. Например, дизель-генераторы на ЗАЭС, которые восемь раз включались и сохраняли станцию, появились в таком объеме и с таким запасом топлива именно после аварии на Фукусиме. Когда там залило дизель-генераторы и они не сработали. Теперь они срабатывают, и это защищает ЗАЭС.

Сейчас все шесть блоков ЗАЭС находятся в холодном состоянии. Это самое безопасное состояние. Сейчас больше обезопасить ее невозможно. То есть лучше станет, когда Украина зайдет на территории и сможет реально оценить ущерб, который нанесли оккупанты. Но какой-то огромной радиационной аварии мы сейчас не ожидаем.

Впрочем, мы должны осознавать, что последствия аварии зависят не только от того, что происходит, но и от того, как быстро мы можем на это реагировать. От того, как быстро мы сможем ликвидировать эти последствия.

Конечно, сейчас не будет такого, как после аварии на ЧАЭС, когда Советский Союз скрывал правду, молчал. При этом, доступ к ЗАЭС чрезвычайно важен. Можем с уверенностью сказать, что структура безопаснее.

Реакторы ЗАЭС накрыты бетонным конфайнментом. Это структура, конечно, гораздо безопаснее, но надо помнить об энергетической опасности. Это 25% генерации электроэнергии Украины. Они не работают. Мы не знаем, в каком они состоянии. Мы понимаем, что в не очень хорошем, потому что текущие ремонты не проводятся уже фактически два года. За это время идет деградация систем, там все заминировано. Это очевидно. Каховское водохранилище разрушено. То есть будущее ЗАЭС — это не только о рисках радиационной аварии.

Мы уже точно знаем, что то, что происходит на ЗАЭС — это новый тип аварии. Если Чернобыльская катастрофа — это комплекс конструкции реактора, комплекс человеческого фактора. Фукусима — это природное бедствие, фактически, то Запорожье — это военная агрессия. Это новый тип, как его оценят по шкале INES, мы не знаем. Когда там будут работать эксперты, тогда и сможем оценить ситуацию.

— Вы также пишете в своей книге об угрозе тактического ядерного оружия. Чем именно нам угрожает Россия? Какими могут быть последствия?

— Я такой странный оптимист. Мы должны помнить, что его применяли только раз. Это было в 1945 году. Поэтому я очень верю, что его не применят. К тому же таких последствий сейчас, как это было в Хиросиме и Нагасаки, у нас не будет. Во-первых, мы уже знаем, как реагировать. Мы знаем, что надо прятаться, есть алгоритмы. Главное, чтобы эти алгоритмы доносились максимально четко, а не для разгона паники.

Сейчас мы стараемся, чтобы эти инструкции распространяли в образовательных учреждениях, в частности. Мы должны осваивать знания о гражданской обороне. Так же как сейчас изучают тактическую медицину. Эти знания надо обновлять. Так же нам надо посещать тренинги по радиационной безопасности, потому что наш сосед никуда не денется в ближайшие годы.

— Каким может быть будущее радиационной и ядерной безопасности в мире после окончания войны в Украине?

— Оно точно изменится. У нас всех много претензий к МАГАТЭ. Хотя, опять же, они делают очень много. Когда мы высказываем претензии к МАГАТЭ, то большинство людей даже не знает, какие их обязанности и возможности на что-то влиять.

То есть, действительно, МАГАТЭ — это совет экспертов, которые помогают регулировать не военное использование атомной энергии. Ведь это мирный атом. Они регулируют этот процесс среди стран, которые хотят, чтобы им помогали. МАГАТЭ не были созданы для работы в условиях войны. У них нет своих войск или какого-то прямого влияния. Их главная цель — ядерная безопасность мира. Как бы нас не бесил тот факт, что Гросси ездит в Россию, он продолжит это делать. Ведь он, как глава МАГАТЭ, должен сохранить ядерную безопасность мира. Это их цель. Поэтому, конечно, когда закончится война, ядерная безопасность мира будет меняться, и Украина должна быть весомым голосом. Потому что наш опыт становится уникальным.

Мы должны об этом говорить. В том числе писать в МАГАТЭ дипломатические ноты. Это должно быть все время, постоянные напоминания, потому что Россия это делает каждую неделю. Мы должны тоже использовать эти инструменты, чтобы влиять на ситуацию.

Также интересные гости "Ранку Вдома":