Ракетный удар по Умани: истории живых и погибших жителей разрушенного дома в проекте "Я не забуду"
С войной пришло осознание, что каждая минута жизни может стать последней. Но все мы, ложась спать, все равно строим планы на следующий день, мысленно выбираем, что утром надеть и что вкусного съесть на завтрак. Для героев нового выпуска программы "Я не забуду" с Ириной Хоменко утро 28 апреля 2023 года так и не наступило из-за российской ракеты.
Раньше Елена, Екатерина и Инна были просто соседками, жительницами дома №25 по улице Комарова в Умани. Но российская ракета навсегда объединила их общим горем. 28 апреля на рассвете она разрушила дом и унесла жизни 23 человек, в том числе, шестерых детей. Одно тело найти так и не удалось, всех остальных похоронили в закрытых гробах.
Погибли дочь и зять, а меня спас сосед
54-летняя Елена Савранская — преподавательница в колледже, живет вместе с мужем и 14-летним внуком. Мечтает, чтобы внук поступил в ее колледж. Вечером 27 апреля она, как и большинство украинцев, легла спать, однако спокойно проснуться утром следующего дня в своей постели ей не удалось.
— Елена, вспомните события того страшного утра?
— Жизнь моей семьи и семей нашего героического дома остановились на той секунде, когда в наш дом попала ракета. Муж проснулся и сказал: "Лена, вставай, нас бомбят". Когда я проснулась, было полно гари, дыма, сыпались стекла. Муж побежал к входной двери — там горело. Воды в кране не было — выключена. На балконе было немного воды на всякий случай. Он стал тушить огонь. Дверь была выбита, видимо, взрывной волной. Муж пролез между плит и увидел, что пол возле нашей квартиры еще есть. Проснулся внук Максим, обул один тапочек и один кроссовок. Муж и внук говорят: "Пошли!". А я говорю: "Я в огонь не пойду!"
— Вы остались одна в квартире?
— Да, они вдвоем побежали вниз, а я осталась одна.
— Кто вам помог спастись?
— Сосед Геннадий — наш председатель ОСМД. Он встретил моего мужа и спросил у него, где я. Муж сказал, что я жду ГСЧС. Геннадий подбежал к двери сбоку и говорит: "Лена, выходи!". Я подошла, говорю: "Как я выйду? Здесь горит такое пламя!" Он мне принес здоровую баклажку воды — литров 10 или 15, не знаю где он ее взял. Перед квартирой была какая-то баррикада — видимо, щиток, пробки, счетчики. Я не спортсменка, но как-то выскочила на тумбу, передала ему вещи, он меня поддержал. Я просто бежала вниз.
— Вы в этом доме жили втроем: вы, муж и ваш внук?
— Нет. Три года назад выехали наши соседи напротив, а моя дочь, которая жила в доме рядом, перешли туда.
— Что с вашей дочерью и зятем?
— Когда муж тушил дверь, мы не видели, что [происходит] напротив. Он сразу позвонил дочери — телефон не отвечал. Потом, когда я выскочила к мужу, начали взрываться машины во дворе. Я видела огонь, но надеялась, что кто-то спасется. Ходила с мужем вокруг дома, молила бога, падала на колени.
А тогда пошло: погиб один, погибло два, погибло три... Цифры росли и росли, но надежда была. Сказали пойти еще в морг. Мы раз пошли — была не Светлана. На второй раз я была возле дома, а муж побежал в морг. Где-то в два часа он закричал в трубку: "Лена, это она, я ее нашел". Ярослава, зятя, еще не нашли на тот момент, но было тело без головы и без руки.
Когда я зашла в этот вагончик в морге, лежали пакеты, и все задрожало. Я увидела черные обгоревшие тела — мои соседи. Людей узнавали не только по ДНК, но и по серьгам, по памперсам маленьких детей... Это был ужас. Я вышла, потому что меня начало колоть, хотелось что-то бить или лезть на дерево.
— Вам удалось достойно похоронить дочь и зятя?
— Эти вещи, которые одевают на покойного, положили просто на мешки, в которых были наши дети. Любимый аромат положили в сумочку, расческу, туфли, белье, платье с пояском и платочек туда, где голова.
— Где вы сейчас живете?
— Сначала у мамы в однокомнатной квартире, а внук — у одноклассников. Кума позже нашла жилье и оплатила его на два месяца.
— Если бы была возможность вернуться в тот дом, где вы жили, вернулись бы?
— Нет. Как я могу вернуться туда? Я потеряла там все главное, ради чего мне было жить. Это кладбище, а не дом. Ходить по костям и черепам своих соседей?
Мать погибла, а мы с сыном чудом не оказалась той ночью в доме
30-летняя Екатерина Хоменко недавно вернулась в Украину из Финляндии. Женщина воспитывает сына от первого брака, а месяц назад во второй раз вышла замуж. В результате ракетного удара 28 апреля потеряла мать.
— Кого из близких вы потеряли в результате того ракетного удара по дому?
— 28 апреля моя жизнь перевернулась, потому что я потеряла самого близкого человека — свою маму Наталью Ремез. Ей было 62 года, она была моим ближайшим другом. Для меня 28 апреля, пожалуй, никогда не закончится.
— Ваша мама жила одна?
— С моим отцом. Он единственный из этой части подъезда, кто остался жив. Видимо, имеет очень сильного ангела-хранителя. Отцу на шесть утра было на работу, поэтому он рано ложится и рано просыпается. В 04:30 он проснулся и пошел на кухню. Тогда и произошла та трагедия. Он получил травмы в результате взрывной волны — повылетали окна, стекло глубоко вошло ему в спину. Первое, что он сделал после взрыва — побежал к маме в комнату. Но там настолько все завалило, что он физически не мог туда попасть. Он кричал, звал, но ни она, ни их трое собак не откликнулись.
— Что вас с сыном спасло в ту ночь?
— Мы с ним за несколько дней до трагедии вернулись в Украину из Финляндии, где жили полгода. Мама очень любила, когда мы у нее ночевали. За два дня до трагедии, когда мы пришли к ней, у нее на передержке был щенок. Он еще не знал моего сына, очень сильно лаял, поэтому сын испугался и попросился домой. Так что на приглашение матери я сказала: "Макс боится собаки, мы остаемся дома".
— Вы слышали этот взрыв?
— К сожалению, слышала. Я проснулась минут за 15 до взрыва, потому что услышала, что что-то летело. Наверное, от этого проснулась половина города. Было зарево на всю комнату, а потом секунда — и взрыв. Прошло несколько секунд, а потом снова зарево и взрыв. И вот мне пришло видео, где я увидела, что нету моего подъезда. Потом позвонили и сказали, что видели моего отца с кровью на голове и что его забрала скорая. Я не знала, куда себя деть. Сказала искать маму, потому что он бы без нее не вышел. Он расплакался. Я никогда в жизни не слышала, как плачет мой отец.
Мой брат спасатель ГСЧС, быстро примчался сюда, попросил спецодежду у тех людей, которые здесь работали, и сам полез разгребать. Но надо было дождаться, пока приедет специальный кран. Он, все-таки, нашел маму... Увидел то, что осталось. А потом ушел и его не могли найти. Я очень переживала, что он на похоронах просто потеряет голову. Это было очень тяжело.
Я пообещала ей, что буду жить за нас двоих. Каждое утро приношу кофе ей на могилу. Возможно, она это видит или чувствует.
Потеряла двоих детей той ночью
40-летняя Инна Писарева вместе с мужем и детьми в 2014 году вынужденно выехала из родного Луганска в Сибирь, а оттуда семья перебралась в Черкасскую область к родственникам. Работает мастером маникюра. В результате ракетного удара 28 апреля потеряла сына и дочь.
— О ком вы хотели бы рассказать сегодня?
— О своих погибших детях — сыне и дочери. Еще есть младший.
— Ранее ваша семья переехала с Луганской области. Когда это было?
— С самого Луганска в 2014 году. Минометным обстрелом накрыло соседнюю улицу, соседние дома, даже по крыше нашего дома. Я была контужена. Под обстрелами мы спасали своих деток и вынужденно уехали в Сибирь. Потом сестра с зятем забрали нас обратно в Украину. Мы приехали в Умань в 2016 году.
— Вы арендовали квартиру в Умани?
— Да, прожили в ней шесть счастливых лет. У нас был 17-летний мальчик и 11-летняя девочка. Кирилл был нашей надеждой на светлое будущее, очень умный мальчик, интересовался всем, что можно. Знал химию, хотел стать химиком, хотел изменить мир, открыть что-то, хотел, чтобы никто не болел. София очень любила рисовать, танцевать. Была творческой, хотела стать художницей.
— В то утро вы, как и другие жители дома, проснулись от взрыва. Что происходило дальше?
— Муж что-то крикнул, я встала, и тут раздался взрыв. Я увидела красно-черный пейзаж в окне. Я закричала и от моего крика проснулся младший сын. Казалось, что время остановилось.
Мой муж побежал сразу к двери, где спали дети. Он не мог ее открыть, хотя и рвал с силой. А когда таки удалось открыть, мы увидели только огонь. Он схватил меня и шестилетнего Мишу и сказал идти на кухню — боялся, что обвалится зал. Я еще раз побежала к этой двери, открыла, посмотрела вниз, а там ничего — пропасть и огонь. Я поняла, что их нет. Муж схватил фонарик, стал светить из окна и кричать, что у нас тут ребенок, которого надо спасать. Подъехала пожарная машина с лестницей, мой муж залез на нее с сыном. Когда я стала слезать по лестнице, а я очень боюсь высоты, то уже не понимала, что со мной происходит.
— Как чувствует себя ваш младший сын? Он понимает, что старших братика и сестрички нет?
— Он понимает. Вчера говорил, что хочет, чтобы Кирилл вернулся, хочет с ним поиграть. Мы были бандой — так нашу семью я называла.
— Где вы сейчас живете с мужем и младшим сыном?
— У сестры на их съемной квартире. Они такие же переселенцы, как и мы.
— Где планируете в будущем жить?
— Наверное, в Умани. Там похоронены наши дети. Мы не сможем уехать. Жизнь теперь разделена на "до" и "после". И в этом "после" очень тяжело жить.
Предыдущие выпуски "Я не забуду":
- Имеет дом с бункером и кинотеатром и встречался с Далай-ламой: как волонтер-миллионер эвакуировал тысячи людей из горячих точек
- Дважды переселенка: как 9-летняя Лера Сакун помогает ВСУ
- Во время оккупации скрывала у себя двух раненых украинских бойцов: история 75-летней Евгении Глухой в проекте "Я не забуду"
- Спас 52 детей во время оккупации Херсонщины: история мужества директора центра реабилитации Владимира Сагайдака
- В 75 лет приехал из Токио в Украину, полгода жил в метро и продолжает помогать жителям Харькова: Фуминори Цучико — герой программы "Я не забуду"