Третий ребенок, хейтеры, поддержка ВСУ с 2014 года и ошибка Потапа: певица Светлана Тарабарова — гостья "Точки опори"

Светлана Тарабарова — певица, композитор, автор песен и музыкальный продюсер. Родилась в Херсоне. С 2014 года осуждает российскую агрессию и ездит с благотворительными концертами в воинские части, госпитали и зоны боевых действий. Награждена Орденом княгини Ольги III степени. После полномасштабного вторжения России в Украину родители Светланы оказались в оккупированном Херсоне. Их удалось эвакуировать из-под обстрелов только после деоккупации города. Замужем за Алексеем Бондарем, который является ее директором. Супруги воспитывают троих детей. 

В интервью Светлане Леонтьевой в программе "Точка опори" Светлана Тарабарова рассказала о том, как справляется с паникой и стрессом, как чувствует себя в статусе мамы троих детей, о реакции родственников и старших детей на рождение Полины. Также артистка поделилась реакцией, когда узнала, что певец Виталий Козловский вступил в ряды ВСУ, почему Потапу не стоило касаться темы волонтеров и как справляется с хейтом в соцсетях.

Война дарит настоящих друзей

— Вы эвакуировались в Ивано-Франковск, но сейчас в Киеве со всеми своими детьми. Как переживаете и реагируете на наши воздушные тревоги? 

— Мы живем в селе под Киевом. Нам немного повезло, потому что рядом нет этих громкоговорителей. Потому что я очень реагирую. Я не привыкла. Когда слышу этот звук, все органы внутри сжимаются. Я начинаю паниковать. Научила себя дышать до 10, чтобы успокоиться. И детей научила. Потому что даже сын Иван, которому пять лет, начинает паниковать. Я ему говорю: "Сынок, все хорошо. Есть правила: Слышим сирену — прячемся в укрытие". 

— Как справляетесь с новостями о постоянных ракетных атаках и смертях? Что помогает?

— Переживаю сердцем, как и все. К сожалению, пропускаю через себя. Не могу как-то отделиться, потому что понимаешь, что это живые люди, это семьи. Начинаешь думать: "А что, если я...?". В этот момент я выдыхаю, сочувствую, делаю любой донат. Спасает только действие, ведь мы можем помогать. Те люди, которые живут в городах, которые не в окопах, каждый день должны помогать своим действием. Я верю, что добро все чувствует, и мы выстоим и победим. Верю в это всем сердцем, поэтому стараюсь писать песни, потому что музыка — это энергия. Она лечит, поддерживает, останавливает панику и настраивает на свет.

— Поддерживаете связь с той семьей, которая вас в Ивано-Франковске приютила?

— Это уже как родные. Война дарит настоящих друзей, она расставляет все на свои места. Ты теряешь родных, друзей, но и много находишь настоящих. Ивано-Франковск стал для меня третьим родным городом. Первый — Херсон, это навсегда. Второй родной город — Киев, где родились мои дети, где я почувствовала себя мамой. Третий родной город — там, где нас приютили совершенно незнакомые люди, которые отдали нам свою квартиру и сказали: "Живите". Я нашла в Ивано-Франковске нового музыкального друга — Олега Пономарева, с которым мы написали "Дорогу додому", "Разом сильніші", "Життя триває". 

— Как вы познакомились с этими людьми во Франковске?

— Мы живем недалеко от Ирпеня, Гостомеля, Бучи. Для нас полномасштабная война началась 24-го с громких взрывов.

— Вы еще рассказывали, что вам показалось, что кто-то вломился к вам в дом, а муж сказал невероятную фразу: "Да нет, не в дом, а в страну".

— Помню это состояние, будто это было вчера. Я не могла даже представить, что кто-то может напасть с бомбами и ракетами на абсолютно мирную страну. Но все это мы уже знаем и воспринимаем. Мы поняли, что наш путь — выбороть, выстоять и построить заново. 

Мы не знали, куда мы едем. Знали только, что на запад страны. Доехали в Ивано-Франковск сначала к одним друзьям, а через неделю нашли других друзей. Все по телефону. Узнаешь, у кого есть друзья, у друзей — друзья, у друзей друзей — друзья. Так мы и познакомились. Нам очень повезло на светлых людей.

Песни о войне

— Ваша песня "Хочу жити без війни" вышла еще в 2015 году и до сих пор актуальна. Интересно, что вы ее выложили 22 февраля 2022 года. Вы чувствовали, предчувствовали, что будет? 

— К сожалению, чувствовала. Не хотела верить, как и все мы, до последнего, поэтому мы оставались дома и никуда не бежали. Но я чувствую, что мы здесь нужнее.

Война для меня и для моей семьи началась в 2013 году. Я всегда очень стесняюсь рассказывать об этом, но, наверное, мы с мужем были первыми, кто в 2014 году дал концерт для военных. Восьмого марта я была в Херсоне, когда муж сказал, что за 50 километров стоят военные, и предложил их поддержать. Мы взяли маленький пультик, две колонки и приехали на блокпост. Тогда я впервые увидела военного во всем снаряжении — это было очень страшно. Он говорит: "Чего приехали?". А мы: "Впустите спеть, поддержать". 79-я бригада, которая потом стала легендарной, и все мы ее очень хорошо знаем. 

Весь 2014 год и начало 2015-го я писала альбом "Вірю.Знаю". Такие песни, как "Повертайся живим", "Хочу жити без війни"... Тогда моя душа кричала и, слава богу, была услышана. Поэтому, когда началось полномасштабное вторжение, я такая: "А я уже сказала все это восемь лет назад". К сожалению, песни актуальны. К сожалению, будут такими еще много-много времени, ведь наши дети растут в такой реальности.

— У вас недавно вышла песня "Дякую тобі", посвященная нашим пленным. У вас много друзей среди военных еще с 2014-го. Ваши песни очень личные. За этой песней также стоит какая-то личная история?

— Мы работаем с начала полномасштабного вторжения — мои друзья, в частности Коля Серга, и многие другие музыканты объединились в "Культурный десант". Я так же, пока у меня не был огромный живот и я не пошла рожать, до последнего поддерживала наших военных. Эта работа не только в концертах, она и в рисунках в деоккупированных городах и селах — возможно, видели сине-желтых котиков — она и в работе с местными жителями и военными. Мы стараемся посвятить песню пожарным, спасателям, врачам. Таким образом мы говорим им "спасибо".

Песня "Дякую тобі" — это благодарность всем пленным, которые вернулись домой. Им надо каждый день говорить, что они несокрушимы. Каждый день, если в вашей семье или кто-то знакомый вернулся, максимально поддерживайте его, говорите ему, что он герой. Он должен найти в себе силы строить страну, чувствовать себя нужным.

Третий ребенок и беременность во время войны

— В апреле 2023-го вы родили девочку Полину — вашего третьего ребенка. Говорят, что девочки рождаются к миру. Что вы почувствовали, когда поняли, что при надежде?

— Сначала испугалась. Я всегда мечтала об огромной семье. Я — третья дочь у мамы, поэтому мечтала, чтобы у меня тоже было трое детей, но не во время войны. Поэтому сначала я испугалась, но Полина сама к нам пришла. Через секунд пять я поняла, что на все своя судьба, а через неделю — что она (Полина, — ред.) меня спасла. Я успокоилась, начала заботиться больше о себе, появился режим сна, еды. Потом я поняла, что она спасла и всю мою семью. Мы как-то переключили фокус внимания. 

— Вы рассказывали, что когда семья узнала, что вы в третий раз беременны, то не очень радостно это сразу восприняли. Почему так и что они думают сейчас? 

— Если честно, это был кошмар. Я впервые почувствовала на себе давление — почти никто из друзей и знакомых не обрадовался. Все такие: "Ой, а ты точно этого хочешь? Сейчас такое время... нестабильно". Родители тогда были в оккупации. А когда ты живешь в оккупации, тебе очень-очень-очень страшно. Мама постоянно мне говорила, что я сейчас не готова. Мы ссорились. Но сейчас мама Полину обожает и даже не вспоминает те моменты.

— Вашу маму зовут Светлана, вы — Светлана, и Полину сразу хотели назвать Светланой. Это традиция третьего ребенка? 

— Кто-то предложил, но я сразу же почувствовала, что это не Светлана, а Полина.

— Как восприняли известие о пополнении семьи ваши старшие дети — Маша и Иван? 

— Очень обрадовались. Иван не впервые видел маму с животиком. Иван у нас очень добрый и с искренним сердцем. Когда я рожаю, я пишу детям песни, с которыми они живут. Когда родился Иван, я написала песню "Добре серце". Когда рождалась Мария, мы написали песню, которую обожают все мамы — "Сонечко". Там есть строки о розовых щечках в глазах надежды. Это про Марию, когда мы боролись с аллергией. Сейчас мы уже поняли, на что у нее аллергия, и ее щечки почти не розовые. Но в который раз я осознала, что музыка — это не просто текст и развлечение, это энергия. Полине мы написали целый детский альбом. 

— То есть у старших детей ревности к Полине нет?

— Нет, нет, потому что мы их подготовили. Я постоянно рассказываю, что они — самое ценное, что у них есть, что они брат и сестра, что надо о младших заботиться, а не обижать. 

— Ваш многодетный папа теперь может уехать за границу. Не было ли у вас такой мысли?

— Не было, мы здесь нужны. Я многое делаю физически ради нашей общей победы и будущего. Поэтому я нужна физическая здесь.

Родители пережили оккупацию Херсона

— Вы — херсончанка...

— И горжусь этим очень!

— Ваши родители были в Херсоне во время оккупации, они не уехали. Вы смогли их забрать в Киев только в декабре. Как они чувствуют себя в столице?

— Это была очень сложная история для моей семьи. Мы очень волновались каждый день. Когда я звонила маме и слышала постоянные взрывы, спрашивала: "Что?". А она: "Я ничего не слышу". Люди, которые живут в оккупации, абстрагируются. На самом деле, она не хотела, чтобы я волновалась, потому что я была беременной в это время. Каждый день молила их приехать, быть с детьми. Однажды прилетело во двор, кусок снаряда торчал во дворе. Я помню этот разговор. Я была на шестом месяце беременности — уже большой живот. Плакала 20 минут маме в трубку и просила [выехать] ради нас, ради меня, ради внуков. Через двадцать минут она неожиданно сказала "да". Но добавила, что ей нужно несколько дней, чтобы раздать продукты людям, которые здесь остаются. Моя мама, которой почти 70 лет, ходила на реку и ведрами таскала воду, потому что воды не было. Света не было тоже. 

Сейчас я чувствую, как мы их обняли заботой и любовью. Мама каждый день мне помогает с детьми, держит на ручках мою Полину, и я понимаю, что Полина спасла мою семью. Я впервые увидела, как моя мама искренне улыбается. 

— У вас еще кто-то остался в Херсоне — родные, близкие, знакомые?

— Знакомые остались, родители моей близкой подруги. Каждый день спрашиваю, как они — еще держатся. Кровно родных людей уже вывезли.

Переводить ли артистам свои русскоязычные хиты на украинский 

— Вы из тех артистов украинского шоу-биза, которые еще с 2014 года поняли, кто есть кто, что это война, и отказались от сотрудничества с россиянами. Перестали писать песни на русском языке, хотя и выросли в русскоязычной семье и русскоязычном регионе. Помните, что тогда стало триггером и поворотным моментом, когда вы решили даже в личном общении перейти на украинский? 

— Помню. Был конец 2013 года, начало 2014-го. Сознательно уже чувствовалось, что что-то ты делал не так. Когда мы начали ездить на передовую, петь в окопах, изменился круг общения. Тогда я познакомилась с Соломией Витвицкой (украинская телеведущая и журналистка, — ред.), которая стала крестной мамой моего сына, и с другими более сознательными людьми, которые повлияли на меня и на вектор моей жизни. Я поняла, что должна собраться. Я чувствовала, что у меня будут дети. Когда они уже родились, мы полностью в быту перешли на украинский язык. Это сложно для двух людей из русифицированного окружения. Я — из Херсона, муж — из Киева. Если выехать за пределы Херсона, в Херсонской области очень часто встречается украинский язык. Это просто русифицированный город. Поэтому я максимально всех ласково украинизирую через музыку, свой собственный пример, свою семью.

— Как относитесь к своим коллегам, которые это все поняли только 24 февраля 2022 года. Говорили с кем-то из артистов на эту тему? 

— Не говорила, потому что не хочу тратить свое время. Каждый делает свой собственный выбор. Конечно, мне больно от того, что мы раньше все не сплотились. Многие артисты начали петь на украинском после 2014-го, но это не было так популярно, к сожалению. Сейчас это прям волна и, к сожалению, такой ценой — через боль, кровь, потери. 

— Как реагируете на то, что ваши коллеги стали переводить свои русскоязычные хиты на украинский? 

— Это шаг для нашей страны. Почему нет? Это не очень хорошо для них, потому что было бы классно, если бы они начинали писать эту песню на украинском. Но давайте их поддерживать. Я вообще за то, чтобы поддержать, чем хейтить. Этому меня дети научили.

"Детский альбом" и детское Евровидение

— На девятом месяце беременности вы создали, записали и издали "Детский альбом", посвященный Полине. Это сейчас настолько актуально, потому что у нас не хватает детского контента.

— Мы писали этот альбом всей семьей, потому что хотели помочь украинским матерям. Сколько раз в день мы говорим: "Почисти зубы", "Умойся", "Просыпайся". Это уже машинально. У детей иногда включается фильтр, и они уже не слышат родительских рекомендаций. Поэтому я решила передать их через музыку. Это сработало — я попробовала на своих детях. Они знают наизусть песню "Прокидайся", "Чистимо зуби", "Сніданок", "Руханка". 

— Что детям нравится в этом альбоме больше всего? 

— Они начинают петь, когда выполняют эти движения. От этого настроение сразу улучшается и у родителей, и у детей. Дети делают это играя. Это не просто детский альбом, это методичка для всех родителей и для детских садов.

— Уже в детских садах включают?

— Да! Я столько получила отзывов от педагогов. Потому что сколько можно слушать русских? Все это нельзя. Стоп русскоязычному контенту! Если вы смотрите на YouTube российский мультик, они платят налоги, на которые Россия покупает ракеты, которые убивают нас и наших детей. Как бы ни было сложно переходить на украинский, начните хотя бы с контента.

— Если бы еще на ваши песни сделали мультики...

— Мы уже делаем. Работает огромная команда. Это будут не просто мультики, чтобы развлечь и сделать из ребенка зомби, а для того, чтобы научить чему-то. Мы должны вкладывать в наших детей, чтобы в будущем снова не было войны.

— Вы стали музыкальным продюсером национального отбора на детское Евровидение-2023, которое проходит под лозунгом "Мечтай смело!" О чем мечтают сейчас дети? Кроме, конечно, победы и мира. 

— Дети мечтают быть счастливыми, несмотря ни на что, быть детьми, петь, танцевать, а не думать, что сейчас надо прятаться в укрытие. Хотя у нас невероятные дети — они адаптируются максимально быстро. Всем сложно, но подросткам сложнее. Там надо много работать с психологами и родителями.

Очень счастлива, что в этом году меня позвали быть музыкальным продюсером. Я пишу детям авторские песни, ведь "Суспільне" упростило условия. Не у всех есть возможность написать авторскую песню, а это является требованием Евровидения в целом. Поэтому они позвали меня. У нас есть пять финалистов, трем из которых я уже написала песни. Отбор будет просто невероятным! Дети все разные, талантливые, разные жанры.

Цвет волос

— Не могу не спросить вас о вашем цвете волос - солнечном и мультяшном. Откуда он появился? 

— Он связан с добром. Очень было тяжело, когда я в 2012 году стала петь о свете и любви. Все хотели немного разврата, губы, попы, танцплощадки и купальники. А я такая: "Світло в тобі…". На что радиостанции говорили, что это интересно, добро не продается. Мне в голову пришла идея сделать фишку, добавить к светлой стороне музыки красную тряпку, которая обратит на себя внимание. Волосы помогают мне обращать внимание на светлую сторону музыки. Это не просто мода, это уникальный цвет. Я видела, что многие пытались его повторить, и у них не получается. Он уникален, потому что в нем есть смысл. Это сигнал — я здесь, услышьте меня и передайте дальше месседж, который я несу. 

Так мило было, когда до полномасштабного вторжения дети приходили на концерты в париках такого цвета. Выходишь на площадь, а первые три ряда — это дети в париках, такие себе мини-Я. Я еще и на сцену только в светлом цвете выхожу.

Работа с Виталием Козловским

— Весной 2023-го вы спели с Виталием Козловским песню "Струни" в знак памяти и уважения к тем, кто отдал свою жизнь за свободу и независимость нашего государства. И вскоре после этого Виталий ушел в Вооруженные силы Украины.

— Да, он как настоящий мужчина, когда получил повестку, не исчез, не начал рассказывать, что вступает в "испанскую тероборону". Я горжусь Виталиком.

Когда он прислал мне эту песню и предложил спеть, я сначала плакала, потому что песня трогает душу с первых секунд. Мы сделали очень классную работу. Это и не работа, а зов души и крик души каждого из нас, ведь это горе коснулось каждой семьи. Нет уже в Украине человека, семьи которого не коснулась напрямую война и потеря.

— Вы поддерживаете сейчас с ним связь?

— Конечно, он даже нашел время позвонить и поздравить меня с днем рождения. Это было очень мило. Мы поплакали и посмеялись.

Как изменился украинский шоу-бизнес

— Насколько изменился украинский шоу-бизнес после 24 февраля 2022 года? Видите ли вы новые имена или есть ли у них шанс стать звездами? Есть ли шанс вернуться тем, кто оказался в тени?

— Когда наступает горе, музыканты просыпаются. Я очень рада. Мы сейчас переживаем новую музыкальную волну. Посмотрите, сколько стилей! Сколько людей, которые раньше не решались сделать свой первый шаг в музыку, когда началась война, почувствовали, что терять нечего. Разная музыка льется тоннами! 

Очень много новых молодых артистов. Я за то, чтобы мы максимально ими делились, распространяли, репостили. У меня никогда не было такого, что я не буду кого-то постить, чтобы он не получил больше просмотров. 

— Есть ли шанс вернуться кому-то? 

— Наверняка. Если человек активно работает, если отбросит свою звездность, потому что сейчас это вообще не актуально. Иногда я вижу в интернете их концертные костюмы и они меня бесят. 

— А как насчет тех, кто уехал за границу и молчит там?

— Здесь я не могу ничего сказать плохого, потому что у каждого свой страх войны. Но те, кто молчат — это очень плохо. За границей можно тоже делать добрые дела ради своей страны. Как им хватает совести молчать? Как они сами себя оправдывают?

Скандальная песня Потапа о волонтерах и хейт

— Война делает наше общество очень требовательным, особенно к публичным людям. Что думаете по этому поводу? Потому что, например, песня "Волонтеры" Потапа стала для него приговором и причиной кенселинга. 

— Надо держать руку на пульсе и быть на одной волне с людьми. Алексей точно потерял эту руку на пульсе, потому что написать такое об украинских девушках — это очень обидно. Я не в [военной] форме, но я почувствовала, как мне неприятно и больно. Насколько я знаю, он извинился и подал пример — если накосячил, извинись. Наверное, в такой ситуации мы должны поддержать. Я не за хейт. Мы не можем сейчас терять тех людей, которые хоть немного на нашей стороне. 

— Вас за что-то хейтили?

— Я боюсь хейта и стараюсь быть лучшей версией себя. Каждый человек, который умеет развиваться, он всегда в себе немного неуверен. Это стандарты. У меня в соцсетях, слава Богу, очень сознательные люди. Хейтеры у меня как-то не задерживаются. У меня тепло, весело и сознательно. Кто-то говорит, что я удаляю. Нет, мы ничего не удаляем, у нас нет на это времени.

Когда я была на девятом месяце беременности, у меня были отеки тела. Я старалась не обращать на это внимание, хотя физически очень плохо себя чувствовала. Выставила я фото с кумой Соломией, где мы ненакрашенные просто на диване сидим с детками. Это была наша общая публикация (такие публикации имеют общие лайки и комментарии, которые видны на страницах обоих пользователей, — ред.) Тогда я впервые увидела хейтерские комментарии: "Боже, как разнесло", "Какая свинья", "Светлана, залепите рот, хватит есть". Я читала и думала, какие же у нас есть люди. Сняла свои "розовые очки", потому что привыкла, что у меня такого нет. 

Я позвонила Соле, спросила, что это за дно. А она уже к ним привыкла. Сначала мне было неприятно, потому что когда ты беременна, ты и так чувствуешь себя неуверенно, знаешь, что у тебя отеки по всему телу. Но потом я села, успокоилась и подумала, что обращать на это внимание, что-то отвечать, комментировать — это распространять зло. Я написала в сторис, что людям стоит быть добрее, а если у вас есть цель написать гневный хейт, то вам нужно к психологу. Это значит, что в вашей душе беда, это маленький сигнал вам лично. Не мне. Потому что я рожу, приведу себя в форму и буду идти своим путем. 

Что только не писали. Особенно о том, что рожаю третьего, чтобы вывезти мужа за границу. Это стандартная тема. Я так люблю эту тему. К сожалению, еще много у нас работы над собой.

— Война — это триггер и испытание для многих семей. Как изменились ваши отношения в семье за последние полтора года? 

— В нашей семье все круто. Есть семьи, которых это исцеляет и объединяет. Мы из этих семей, слава Богу. 

— Может, вы что-то из-за войны открыли новое в вашем муже? 

— Я всегда говорю, что единственное правильное решение в моей жизни — это заметить моего мужа. Он — моя опора. У многих украинцев есть родственники в России. С этими родственниками у нас потери вся связь, слава Богу. Пропаганда разрушила головы людей. Мамин родной брат хотел "защитить" нас и "освободить". Так весело было в первые дни войны, когда в нашей семейной переписке дядя что-то наваливал российскими нарративами. Мама сказала заблокировать его. Она адекватная женщина, которая понимала, что свою силу сейчас надо направить на свою семью, а не на ссоры.

Предыдущие выпуски "Точки опори":

• О родных в Ворзеле и новом оружии из Америки: первая в истории Украины женщина-посол в США Оксана Маркарова в "Точці опори"
• Незаконные пристройки, заповедник "Хортица" и Каховская ГЭС: глава "Киево-Печерской лавры" Максим Остапенко в "Точке опоры"
• О съемках "Мирный-21", последней встрече с мамой и воспоминаниях о Крыме: Ахтем Сеитаблаев в "Точці опори"
• О спасении людей из оккупации и переговорах с россиянами: волонтер и правозащитник из Казахстана Константин Гудаускас в "Точці опори"
• Об актерской династии, актерстве во время войны и отношении к "хорошим русским": актер Лесь Заднепровский в "Точці опори"