О спасении людей из оккупации и переговорах с россиянами: волонтер и правозащитник из Казахстана Константин Гудаускас в "Точці опори"

Константин Гудаускас — волонтер, правозащитник, гражданин Казахстана с литовскими и украинскими корнями. Из-за активной гражданской позиции и протестов против фальсификации выборов президента в Казахстане подвергся преследованиям на родине. В 2019 году переехал жить в Украину и получил здесь политическое убежище. В феврале и марте 2022 года, рискуя жизнью, спас более 200 человек из оккупированных российскими войсками городов и сел Киевской области. Стал прототипом главного героя фильма "Буча". Соучредитель благотворительного фонда Bucha Help. 

В интервью Светлане Леонтьевой в программе "Точка опори" Константин Гудаускас рассказал о том, как спасал из оккупации украинского композитора Игоря Поклада и его жену, об общении с российскими военными, о том, что помогло ему преодолевать российские блокпосты и как самому удалось остаться живым, когда его автомобиль наехал на мину.

Покушения на убийство и выезд из Казахстана

— Вы гражданин Казахстана и приехали в Украину в 2019-м. Были активным участником движения за права людей на родине, за правдивые выборы президента, и приехали сюда не по своей воле, а потому, что вам угрожали. Что стало отправной точкой и заставило вас уехать с родины? 

— Впервые в Украину я приехал, когда была инаугурация президента Зеленского — такой был подарок. Это было накануне президентских выборов в Казахстане, мои друзья решили, чтобы я немного отдохнул и почувствовал, что такое свобода — подарили мне неделю [пребывания в Украине]. Я прилетел в день инаугурации. Из Борисполя поехал прямо в Верховную Раду. Я видел, как ваш президент идет к своему народу. В Казахстане так никогда не бывает — люди не могут так подойти к президенту.

Я в нем (в президенте Зеленском, — ред.) увидел человека, который никогда не был политиком, был далек от власти, был хорошим артистом и менеджером. Люди сделали свой выбор. Для меня это были такие чувства... что люди могут выбирать, как захотят. Это наложило на меня сильный отпечаток, так что в Казахстан я вернулся окрыленным.

Я собрал свою большую команду и сказал: "Они тоже были долго в оккупации, были в Советском Союзе, но смогли стать свободными. Мы, казахи, тоже сможем!". Но произошло иначе. После выборов были попытки меня судить, но неуспешные благодаря поддержке международного сообщества. А потом — покушения на убийство.

— Как это произошло?

— Проникали в квартиру, повреждали мои машины, были прямые угрозы и встречи с 10-м управлением КНБ — прототип КГБ. Они не стесняясь приходили ко мне в офис и говорили, что у меня нет выбора. 

Я должен либо прикрыть всю свою деятельность и признать выборы, либо меня ждет смерть. 

Я взял билеты в Киев и просто уехал с одним чемоданом.

— Но вы же могли уехать в демократические страны Европы, а выбрали Киев. Почему так? 

— Моя бабушка родилась в Киеве, я с детства слушал украинские песни, в нашем доме много было украинцев, а впечатления во время первого приезда в Киев меня сильно захватили. Я хотел вернуться и снова вдохнуть этот воздух. Он особенный. Я очень люблю Киев. Я его знаю с закрытыми глазами. 

Россияне убили родителей бабушки на ее же глазах

— Ваши прабабушка и прадедушка жили в центре Киева, на Подоле, и были вынужденно депортированы в Казахстан. Чем они занимались?

— У них была сыроварня и сырная лавка. Такое семейное ремесло было, но все дети учились музыке. Была большая семья — у бабушки 11 братьев и сестер. Жив сейчас один — живет в Израиле.

— Трагическая история связана и с вашей бабушкой, которой сейчас 99 лет. Она живет в Литве с вашей семьей. На ее глазах убили ее родителей.

— Это родители со стороны моего отца. Трагические истории у меня с обеих сторон есть. Когда в 1941 году советские войска зашли и оккупировали Литву, родители моей бабушки отказались вступать в колхоз. У них было много земли, леса... Всех людей просто согнали в церковь и на глазах их детей сожгли. Моя бабушка знает русский язык, но никогда не разговаривает на нем. Это язык убийц.

— Звонили ли вам ваши родные из Литвы и говорили ли ехать к ним, потому что в Украине война?

— Сначала мне позвонили все мои братья и сестры. Их у меня 28, включая двоюродных. У нас большая католическая семья. Начиная с 24 февраля 2022 года я каждый день разговаривал с отцом. Молились вместе. Он знал все, что происходит со мной, каждый день меня благословлял. 

Его последние слова мне были: "Сынок, спасешь одну семью — спасешь целую нацию".

Я очень благодарен, потому что для меня это было очень важно. Все мои казахстанские родственники и друзья не понимали, почему я остаюсь в Украине, почему помогаю.

Родственники из Казахстана не верят в войну

— Они находятся под влиянием российских нарративов?

— Да.

— Вы отправляете им фотографии и они все равно не верят? 

— Да, это моя боль. Моя родная сестра, которая остается в Казахстане, не понимает меня. Хотя она росла на моих руках и до 15 лет называла меня нянькой. 

— У вас много родных братьев и сестер? 

— У меня пять родных сестер. Только одна осталась в Казахстане.

— Остальные с мамой уехали в Литву?

— Мамы не стало, когда мне было 17 лет. Я воспитывал [сестру] сам. Мои родители были в разводе. Отец хотел, чтобы мы уезжали в Литву, он — европеец, ему было тяжело жить в Казахстане. Мама отказалась переезжать, поэтому мы остались в Казахстане. Отец какое-то время еще слал подарки, а потом мы переехали на новый адрес и связь прервалась. Я нашел его через Министерство иностранных дел, уже когда приехал в Украину.

Волонтерство и спасение людей

— Вы были в Буче, откуда все началось. 24 февраля вы проснулись от взрывов?

— Сознание не перестраивается так быстро. Я сварил кофе и смотрел в окно 17 этажа на Гостомельский аэропорт в трех километрах. Все видел собственными глазами. Я позвонил волонтерке Гайде Ризаевой, которая ранее очень помогла моим друзьям и активистам из Казахстана, и спросил, чем я могу помочь Украине. Она сказала, что не может меня просить о чем-то, но знает, что у меня получится, потому что у меня есть паспорт Казахстана. К сожалению, Казахстан — союзник России в военных блоках и союзах. Это сработало. 

У меня была полностью заряженная Tesla, на которой я и поехал через Гостомель, потому что это был лучший путь. Понимания, что это опасно, не было. Слава Богу, что ко мне вышел украинский военный и остановил. Сказал, что так нельзя ехать. Я развернулся и поехал по Варшавской трассе. Были уже большие очереди, люди ехали по встречке, были аварии. Это было утро начала полномасштабного вторжения. Я ехал три с половиной часа.

— Помните, кого вы вывезли первым? 

— Да, это была семья разведчика. Больше ничего не могу сказать. Беременная женщина и дети. 

Больше всего я боялся, что когда нас остановят русские, дети будут разговаривать на украинском. Я на ходу придумал историю, будто я еду со своей семьей и мы выезжаем в Казахстан — в безопасность. 

Мы выбросили все документы и я сказал им говорить, что я их отец в случае чего.

— Вас останавливали?

— Да, и жену опрашивали, и детей. Мы говорили, что едем в Алматы. Когда я передал их отцу, он предложил какую-то награду. Но я сказал, что деньги ничего не стоят.

— Это знакомство сыграло большую роль в том, что вы дальше делали?

— Да. То, что я жив — результат работы нашей разведки, которая помогала прокладывать маршруты. У меня были и пароли и другое, что обычный человек не мог получить. Особенно, когда мы возвращались уже во время комендантского часа. Тогда от Бучи до Киева было более ста блокпостов. А тут гражданин Казахстана, русскоязычный...

Подрыв машины и контузия

— У вас Tesla — дорогая машина, которая еще, кажется, была в кредите..?

— Да, я последний платеж по кредиту провел под Новый год. Это была моя маленькая мечта и она осуществилась в Украине. 

— Буквально в начале войны, 27 февраля, в эту машину попала вражеская мина и вы получили ранение. Был ли кто-то с вами в машине? Как это все случилось? 

— Это была моя вторая эвакуация. Я вывез многодетную крымскотатарскую семью к себе в Бучу, потому что некуда было больше везти. Мы переночевали, а утром уже оказались в оккупации, появились их (российские, — ред.) блокпосты на выезде. Каждый день были обстрелы. "Эпицентр" возле меня был разрушен полностью. Вертолеты летали прям возле окон. Эта семья очень пугалась, потому что в 2014 году в Крыму уже пережила подобное. Не было достаточно продуктов, потому что мы не готовились к войне, а магазины все уже были закрыты. Тогда мы решили искать пути для выезда на западную Украину. Я нашел людей, которые ехали во Львов и они согласились забрать семью, если я подвезу их к поселку Капитановка на Житомирской трассе. Мы поехали через кладбища, между могил, потому что дороги были закрыты. Я отдал семью этим людям в Капитановке.

Подумав, что для меня никакой угрозы нет, поехал по дороге домой. Это случилось как раз напротив памятника Петру и Павлу. Я наехал на мину и больше ничего не видел.

— Как вы спаслись?

— Есть один человек, которого я называю крестным отцом. Он меня и спас. Это бывший летчик. Какое-то время я пробыл у него дома, он меня лечил. У меня была контузия.

— Вы не обращались к врачам?

— Некуда было обращаться. Я впервые в жизни МРТ неделю назад сделал.

— Как вы после этой контузии вернулись в активное волонтерство? 

— Я позвонил своему другу по Tesla-клубу. У него до полномасштабного вторжения было такси электрокаров — 200 машин стояло на Березняках. Сам он был в Черногории. Я сказал ему, что нужна машина. Она может не вернуться, но мы должны попытаться спасти чью-то жизнь. Он сказал: "Езжай, там на охране ключи от автомобилей — бери сколько нужно и спасай людей".

Несколько машин было уничтожено полностью — они не подлежали ремонту. Но он ничего не сказал — это просто железо, потому что человеческая жизнь стоит больше автопарка.

Эвакуация композитора Игоря Поклада

— 11 марта 2022 года вы эвакуировали из Ворзеля семью украинского композитора Игоря Поклада. Знаю, что россияне на своих блокпостах вас не пускали. Так как вам удалось проехать?

— Я знал песни Игоря Дмитриевича еще когда жил в Казахстане. Как увидел в соцсетях сообщение, то понял, что такой человек не должен погибнуть. Решил, что должен спасти, чего бы мне это ни стоило. Когда я разрабатывал маршрут, я ни разу не был в Ворзеле. 

К тому времени моя машина уже была разбита, поэтому я взял авто у друга в автопарке. На нем была надпись "такси". Орки на блокпосту были очень удивлены, когда я к ним подъехал. Позже люди шутили: "Да, была оккупация, но такси работало".

Они (оккупанты, — ред.) сказали мне "нет" и дали несколько минут, чтобы я оттуда смылся. Я сказал, что очень долго сюда ехал и без этих людей не вернусь. Они сказали: "Тогда мы тебя убьем". Я им говорил, что я из Казахстана — из дружественной к России страны, которая входит в ОДКБ (Организация договора о коллективной безопасности, — ред.). У меня есть удостоверение правозащитника от казахстанского правительства.

— И вы таки их уговорили?

— Да, они позвонили своему командиру, тот приехал. Тогда я впервые увидел полковника псковского десантного полка Артема Городилова, который руководил всеми убийствами в Буче. Он долго слушал меня и каждый раз спрашивал: "Зачем?". Я говорил ему, что я верующий человек и Бог говорит мне спасти людей. Просил его позволить мне это сделать. Он пошел, с кем-то пообщался, вернулся и сказал: "Хорошо, но если ты с этого пути куда-то свернешь, будешь убит". Когда я ехал по Ворзелю, видел нескольких военных, которые за мной следили в прицел.

— Как вас встретили Светлана и Игорь Поклады?

— Все было закрыто, роллеты на окнах опущены. Я перелез через забор и стал стучать во все окна. Когда со стороны столовой опустились роллеты, я впервые увидел Светлану.

— Они же вас не знали, кругом оккупированная территория, а какой-то незнакомый человек стучит в окна.

— А я еще и разговаривал по-русски тогда.

— Вы за год так выучили украинский?

— Да, это моя цель. Я не хочу разговаривать на суржике. Я не гражданин этой страны, но я здесь живу и должен знать государственный язык. 

Я понимал, что люди меня совсем не знают, поэтому сказал, что я от Дмитрия Гордона. Потому что я прочитал его публикацию в Facebook. Тогда выбежали собаки, я зашел в дом. Игорь Дмитриевич сидел на кухне в куртке "Динамо" и был очень измучен. 

Почти никакие вещи не собирали, только несколько пакетов — в основном с лекарствами. Но Игорь Поклад сказал, что не оставит здесь свою грамоту о присвоении звания "Героя Украины". Мы решили ее положить в багажник, а сверху посадить собаку Боню. Когда орк открыл багажник, оттуда выпрыгнула Боня — очень доброе и ласковое животное. Орк был очень удивлен, но погладил пса по голове и сказал: "Скоро будешь дома". Так что Боня нас спасла.

— Что было в доме?

— Такого ужаса я не видел даже в кино. Все было перевернуто, загажено, разграблено. В кабинете маэстро стояли все его награды и висели фотографии с известными певцами вроде Тамары Гвердцители, которыми гордится Россия. Игорь Дмитриевич писал музыку для всего мира. Орки разложили все награды на столе и этот же стол заминировали. Поставили растяжку в кабинете, гостиной и в подвале.

На втором этаже висят афиши спектаклей со всего Советского Союза, начиная с 1950-х. Они понимали, что это обычный интеллигент и человек, который сделал много для мира. И они заминировали дом.

— Вы очень вовремя отсюда уехали, потому что сюда зашли российские десантники и здесь жили.

— Да, они оставили много вещей своих здесь и разрушили все, что здесь было. Загоняли во двор свою тяжелую технику, прятали ее здесь от наших дронов. Сломали несколько деревьев. Наши знали, но если хоть один человек наш был возле орков, они не обстреливали. Жизнь одного человека имеет большой смысл для нашего государства. Орки это знали и знают, не давали спасать людей возле их мест расположения.

Грязные, от них воняет и все в кроссовках

— Все время вы вынужденно общались на русском с оккупантами и даже подкармливали, когда увидели, как те едят корм для животных. Что вас в них поразило больше всего?

— Когда я увидел орков, я не увидел в них солдат. Они были грязные, от них воняло, все были в кроссовках и кедах — сбрасывали свою обувь как только пересекли нашу границу, наверное. 

— То, что грабили и что видели впервые в жизни, то и надевали на себя?

— Да. Все, что выдавало в них военных — оружие и их колорадская лента. У них не было еды, отбирали все мясные консервы. Я думал, что для каких-то своих собак, но однажды они сказали: "Очень вкусные, но не соленые". Я на них посмотрел и спросил: "Вам и людям может еды привезти?" — "А что, так можно?".

— То есть вы их так подкупали?

— Да. Я утром покупал багеты, сало на рынке... Я вспоминал слова из Библии: "Если враг твой голоден, накорми его". Я видел потом тех, кому давал еду, убитыми. Они лежали за блокпостом, а на нем стояли уже другие орки — такой сюр. Тогда уже солнышко пригревало, а они просто оттягивали своих в сторону и становились [на их место].

Они каждый раз спрашивали, зачем я спасаю людей, смотрели на меня, как на сумасшедшего. Там Бога нет совсем. Украинский язык для них был триггером проявления зла и ненависти. Но ведь та какая-то бабушка не знает другого языка. Те, кто хотят с вами воевать, они смотрят на вас в прицел. Здесь остались же гражданские люди.

Однажды была семья медиков: мужчина — гражданин России с видом на жительство в Украине, а женщина — украинка. Орки были в шоке: "Ты везешь русского?". Но он мирный человек, не военный, он нуждается в помощи, едет на подконтрольную Украине территорию. Те давай предлагать вывезти его в Беларусь. 

— Но сейчас те, кто смотрят на них через прицел — это также гражданские люди в другой жизни. Это наши айтишники, операторы с телевидения, артисты, спортсмены...

— Кстати, я видел, как наши военные берут в плен. Они дают оркам хлеб и воду, кормят их, делают перевязки, одевают их. Сколько же в украинцах человечности.

Фильм "Буча"

— О вашем гражданском подвиге сняли фильм "Буча". Советовались ли с вами создатели ленты? Рассказывали ли вы им свою историю? 

— Мы познакомились со сценаристом и продюсером этого фильма Александром Щуром, когда он был волонтером и помогал людям на западной Украине. Каждый вечер мы с ним общались, а потом он предложил написать сценарий. 

— Так вы являетесь соавтором сценария?

— Нет, я просто в деталях рассказывал истории. Когда закончилась оккупация, мы с ним встретились. Он собрал средства за рубежом у спонсоров, ни копейки не собрал с украинцев. Этот фильм — свидетельство того, что принесли нам эти "освободители" и какой он "русский мир".

— Тизер этого фильма вызвал неоднозначную реакцию. Пишут, что людям, которые пережили оккупацию, трудно смотреть на эти ужасы, и что нельзя эксплуатировать тему войны сейчас, когда еще так болит. Что думаете по этому поводу?

— В съемках участвовали психологи, все согласовывалось с участниками, потому что все это — реальные истории. Например, в подвале-бомбоубежище дома Покладов снимали ужасную сцену, в которой орк насиловал девушку, пока остальные орки играли на втором этаже Чайковского. 

Эти истории стоит рассказывать всему миру. Я много выезжаю за границу с гуманитарной миссией, и люди там знают о войне в Украине, но часто из заголовков российских СМИ.

Фонд Bucha Help

— Вы хорошо дружите со Светланой Поклад и вместе с ней основали фонд Bucha Help. Что делает этот фонд? 

— Мы помогаем временно перемещенным лицам оставаться в стране. Для меня это важно. Я всегда прошу людей оставаться.

— Потому что кто-то же должен ее спасать!

— Да! Экономика должна работать. Мы с фондом делаем все, чтобы эти люди нашли на новом месте работу и жилье. У нас в Польше много друзей, которые каждый день помогают. Мы возили к ним на отдых украинских детей, например. Пока их родители нас защищают, мы в тылу должны делать все, чтобы у этих детей было детство. Эти дети сильнее нас.

Личная жизнь и поклонники Путина

— Вы были женаты, но в 2014 году ваша жена уехала жить в оккупированный Крым. Это стало для вас точкой? 

— У нас очень была хорошая семья. Но, к сожалению, мой тесть — фанат Путина, хотя его бабушка была депортирована из Крыма. Она была правнучкой крымского хана. А он (тесть, — ред.) военный на пенсии, но военным в Казахстане был. Когда Путин захватил Крым, чтобы бороться с теми крымскими татарами, которые не восприняли Россию там, была программа "возвращение домой". Им дали огромные деньги, выделяли землю, отобранную у крымчан... Моя жена выбрала своего отца. Сказала, что поддерживает его выбор. Я сказал, что остаюсь в Казахстане, потому что там (в Крыму, — ред.) чужая земля — ее забрали и оккупировали, а вы едете в чей-то дом.

— Сейчас вы общаетесь?

— Последний раз мы общались, когда я посылал ей фото и видео того, что происходило 24 февраля 2022-го. Она вышла замуж за крымчанина и сейчас они в Казахстане. Сбежали из Крыма, когда там начались взрывы. Я для них тоже бандеровец. Хотя я ничего не знаю о Бандере. Сказал им, что когда Крым будет освобожден, я обязательно поеду туда, чтобы поднять флаг Украины. Это моя цель. 

У меня есть традиция каждый год ходить на Говерлу на День независимости. Там я говорю Украине как ее люблю, как я благодарен за то, что она приняла меня. И поднимаю флаг. На 30-летие независимости я поднимался на Говерлу с другом из Америки и установил там флаг, который вывез из Бучи.

Предыдущие выпуски "Точки опори":

• Об актерской династии, актерстве во время войны и отношении к "хорошим русским": актер Лесь Заднепровский в "Точці опори"
• Об оккупации, волонтерстве и обнаженных сценах в кино: актриса Анастасия Пустовит в "Точці опори"
• О родных в оккупации, съемках в "Киборгах", роли Кайдаша и разводе: актер Виктор Жданов в "Точці опори"
• Об иллюзии российской культуры, спектаклях о Путине и воробьях на улице: театральный режиссер Дмитрий Богомазов в "Точці опори"
• О последнем фильме Русланы Писанки, актерстве, юморе и пьесах во время войны: Наталья Ворожбит в "Точці опори"