Ватники в Европе и помощь Украине: интервью с литовским стендапером Олегом Шураевым

Олег Шураев — 34 года, известный в Литве стендап-комик, видеоблогер, пранкер. Последнее время активно работает в жанре политической сатиры. Родился в Киеве, более 30 лет живет в Вильнюсе. После 24 февраля активно поддерживает Украину, занимается волонтерством и организацией митингов по всей Европе.

Олег Шураев дал развернутое интервью телеканалам "Дом" и UA.

Ведущий — Сакен Аймурзаев.

— Я о вас узнал не так давно, через ваши ролики в Instagram, в которых вы на английском языке объясняете миру, что происходит в Украине. Как случилось, что актер, стендап-комик настолько сфокусировался на войне?

— Во-первых, война в Украине — это сейчас самое важное в нашем литовском контексте. Понимаете, история Литвы очень схожая с историей Украины.

Литва — член Европейского Союза. А в ЕС при принятии общего решения все страны должны договориться. И чтобы выпускать новые пакеты санкций, мы (активисты, общественные деятели) с начала войны начали активно продвигать в публичной сфере вопросы санкций, полного запрета транзита российских продуктов, запрет на нефть, газ.

И мы поняли, что в мире и в Европе у людей есть пробелы в знаниях. То есть люди на Западе не понимают, что Россия — это колониальная держава, они не понимают, что мы с вами (украинцы, литовцы, латыши, эстонцы, поляки, белорусы) не можем быть колонизированы.

Вот эти пробелы я пытаюсь восполнить. Я сейчас нахожусь в Париже и продвигаю проект с украинскими книгами, хочу показать, что Украина — это не шароварная культура, это культура достаточно богатая, это множество регионов.

— Вы общаетесь с аудиторией на английском языке. Вы адресуете свои посылы тем, кто еще сомневается, не знает всей правды о войне. А почему не на русском? Или уже бессмысленно до них доносить что-то?

— Я, к сожалению, распрощался с этими иллюзиями.

Украинцы тоже знакомы с ситуацией, когда вы владеете русским языком, но понимаете, как вы отличаетесь от людей, которые проживают в России. И очень сложно понять: вроде говорим на одном языке, даже какие-то книги одни и те же читали, но насколько ментальность и психология разные.

Когда началась война, я пытался писать посты в Facebook на русском языке. Но потом я понял, что Россия — это страна безразличия. Это преступное безразличие, и надо сейчас делать так, чтобы пусть оно убивает там внутри людей, а не лезет за границу. Потому что я больше не знаю, как с этим бороться, честно.

Хотя у меня уровень эмпатии очень высокий. Я всегда людям сопереживал. Я долгое время пытался. До самого момента начала этой войны ты понимал, что это агрессор, человек, который возможно, причинил тебе много боли, не любит тебя — но ты все равно верил до последнего момента, что может произойти что-то человеческое, какое-то чудо случится — и они изменятся. Но я больше в это не верю, к сожалению.

Поэтому мы сейчас сконцентрировались именно на помощи Украине, Вооруженным силам Украины.

Сейчас эмпатия у меня только к украинцам и к людям, которые разделяют те же принципы гуманизма.

Думаю, что по этой причине я и по-английски начал говорить.

— А сейчас как стендапер вы выступаете перед людьми?

— За последние полгода я только два выступления сделал, потому что 90% работы сейчас — это офисная работа, связанная с помощью Украине. Это волонтерство, наша работа с фондом.

Также организовываю митинги в поддержку Украине. Езжу по Европе, смотрю, как в разных странах их проводят. Например, ездил в Варшаву к украинско-польским активистам, я считаю, что они очень сильные там. Замечательная активистка Наталья Панченко (уроженка Полтавы, — ред.), которая возглавляет организацию "Евромайдан Варшава", мы с ней общаемся, я опыт перенимаю у них.

— А с россиянами вы в Литве, Европе как-то пересекаетесь?

— Как раз сейчас актуальная тема в ЕС по поводу виз — запретить выдавать визы россиянам.

Я вижу этих людей, я с ними летал сейчас, и летел несколько дней назад из Вильнюса в Париж. И я это все видел.

Это странные люди, я вам так скажу. Это люди, которые абсолютно не понимают своей вины.

Мы даже в Литве свою вину ощущаем, и это правда. То, что мы в 2014 году не нажали на все кнопки безопасности, все кнопки SOS.

И, возможно, у нас сейчас такое активное волонтерское движение, что Литва и соседние страны так активно помогают, — это потому, что мы чувствуем свою ответственность за Украину.

И я вижу (в том числе и в Литве), что россияне делают из себя больше жертву, чем украинцы. Но хочу сказать россиянам: жертвы — не вы, вы далеко не жертвы, вы — агрессоры.

Вот у тебя есть паспорт, это твой договор с государством. Если, например, моя литовская премьер-министр Ингрида Шимоните завтра начинает убивать людей, я же за это ответственен. Что я должен делать? Мы выходим на улицу в Литве, когда чем-то недовольны. Мы выходим. И в Украине люди всегда выходили, например, в Киеве раньше — каждую неделю протест. Я, как в Киеве бывал, все время попадал на протесты.

А теперь — россияне... Так надо просыпаться, надо что-то делать. А что вы думали? Что за вас кто-то решит ваши проблемы? Что Украина сейчас все ваши вопросы решит?

У них все время эта либеральная движуха. Например, в Вильнюсе мой офис — напротив офиса команды Алексея Навального. Ну, постоянно чувствуется, что люди делают себя больше жертвой, чем они есть на самом деле. Я вот этого не понимаю, потому что у меня все-таки менталитет литовский.

— Моя подруга украинка, которая сейчас находится в Вильнюсе, рассказала, что с начала этой войны по официальным данным в Литву приехало 30 тыс. белорусов, 20 тыс. украинцев и 19,5 тыс. россиян. Это только за этот период. Кто эти россияне? Почему они едут в Литву?

— Вы же понимаете, что 19,5 тыс. россиян — не все же они оппозиционеры.

У нас в Литве тоже много русскоязычных граждан. Но у нас достаточно жесткое социальное давление.

Например, было 9 мая этого года. Мы стояли с плакатами и напоминали о Буче, об Ирпене, о том, что сейчас переживает Украина. И делали очень ясные параллели с тем, что советская Красная армия делала в Литве в 1944 году, — и насилие, и концентрационные и фильтрационные лагеря, и массовая депортация. И вы знаете, в этом году я практически не видел людей из России. Из русскоязычных 90% это были местные русскоязычные жители и какие-то литовцы, которые немножко сумасшедшие по поводу коммунизма. И вообще на это 9 мая людей было мало — где-то 1/10 часть того, что было в прошлом году. То есть люди уже понимают, до них начало доходить.

В чем принципиальная разница русскоязычных людей в Литве. Они выросли в Литве, они ходили в русские школы, но они при этом себя ощущают частью Литвы, знают литовский язык, знают литовскую историю. Таких людей много. Также много людей, которые приехали до 2014 года. Это россияне, которые выучили литовский язык, абсолютно нормально интегрировались и уважают историю, и не смотрят со стороны комплекса старшего брата.

Но есть россияне, которые приезжают к нам и начинают объяснять, как жить. Что мы не такие европейцы, мы не понимаем европейские ценности, что закрываем русские школы. Кстати, русские школы в 2000 годах закрывались по объективным причинам, только потому, что с годами детей в них не набиралось, становилось все меньше. Но в Литве хайп, пропаганда по поводу закрытия русских школ тоже была очень активная.

Что касается граждан РФ, которые едут в Литву сейчас. Наша министр инноваций сделала очень неудачное заявление в начале войны. Она сказала, что мы ждем IT-специалистов из Беларуси и России, что мы хотим, чтобы у нас тут был типа Google. Вот мне, как родившемуся в Украине, это было неприятно слышать, и я написал министру, мы связывались с ней. Она очень молодая женщина, она очень компетентная. Но при этом, понимаете, многие смотрят на государство как на некое ОАО, как на акционерное общество.

Мы — не акционерное общество. Государство —  это симбиоз принципов, политики, философии, истории, общегуманитарных принципов... А иногда у нас вылазит ощущение, что мы какая-то корпорация, которая должна делать деньги.

И думаю, что это происходит в том числе из-за того, что, возможно, у многих из этих 19,5 тыс. россиян есть деньги, есть возможности купить недвижимость, получать платные услуги. То есть с практической точки зрения — да, экономика нашей страны от этого улучшается. Но этот аргумент — отвратительный, он циничный.

И мы активно боремся с компаниями, которые не уходят с российского рынка. Например, Каунас — второй по величине город Литвы. Но у мэра Каунаса в российском Калининграде известная компания VICI, которая производит крабовые палочки. Это ужасная, циничная история. Более того, долгое время логотип VICI был на майках сборной Литвы по баскетболу. А у нас баскетбол — это святая вещь.

Но мы до сих пор не знаем, сколько российских денег в Литве. Я этот вопрос постоянно поднимаю. Я ходил к нашему премьер-министру, к экспертам по экономическим вопросам.

И я вижу в этом определенную проблему не только литовского общества, в целом европейского общества. Что, с одной стороны, мы помогаем Украине, а с другой — принимаем русских людей. И у государства нет инструмента проверить — что это за люди, какое происхождение их денег.

Например, вот у нас Паланге отдыхал чувак из Беларуси — один из бизнес-партнеров криминальной системы Лукашенко. У нас там около пятизвездочных гостиниц стоят "Порш Кайены" с белорусскими номерами. Мы это фотографируем, отправляем нашей Службе безопасности.

Вот эта вся движуха, конечно, лицемерна до боли.

— Один из героев ваших прежних стендапов — это такой ватник. Вы очень точно показываете признаки этого типа мышления. Почему молодые люди становятся ватниками? Они же не помнят Советского Союза. Вот вам 34 года, вы чуть-чуть застали Советский Союз, совсем ребенком. Но почему люди младше вас становятся ватниками?

— Это интересно, потому что это субкультура. И я очень долго изучал этот вопрос. Это тема культурного кода и воспитания. Люди все-таки любят жить так же, как их родители.

И истинная смена поколений происходит тогда, когда дети не хотят жить так, как жили их родители.

А если твой родной дом ватный? И ты не хочешь так жить. То есть, по сути, ты должен предать свой дом. Это очень болезненный вопрос.

Ватники же это не только вопрос Литвы, Украины, а тем более России. Они есть во многих странах. Если делать по ним срез, то в основном среди них многие — неудачники, необразованные. Ведь образование — это система ценностей, когда ты понимаешь, что твой взгляд на мир может быть ложным.

Например, возьмем меня. Я учился в Литве в русской школе. Потом в Литву поступил на исторический факультет, и мне дали литовский учебник истории. Я начал читать и я такой — ага, как будто открыл для себя новый мир. Ах, вот оно в чем дело...

Просто до этого мне всю жизнь внушали, что литовцы — это же страна крестьян, у которых не было образования. А при этом Вильнюсский университет появился почти на два века раньше, чем ломоносовский Московский государственный университет. А мне рассказывали всю жизнь...

А потом я начал еще смотреть историю Украины, и у меня вообще мозг взорвался.

Поэтому очень важно именно гуманитарное образование (наравне со всеми, но гуманитарное должно быть у всех). А нынешние молодые люди свое гуманитарное образование обрезают со школы, потом акцентируясь только на своей будущей профессии. И они таким образом сами себя помещают в вакуум.

Что происходит с молодежью в европейских странах. Они не то что молодые патриоты или не патриоты — они больше нигилисты. И российская пропаганда за границей сейчас не пытается привить любовь к России. Ты можешь этого Путина ненавидеть. Она насаждает главную мысль — что все плохие: и эти плохие, и американцы плохие.

У меня 1 сентября будет суд. Я подрался со своим соседом. У него ленточка России на машине. Литовские номера, ленточка России. А я ему клеил украинские наклейки, "Героям слава". Он пришел ко мне домой и говорит: чувак, типа, ты зачем это делаешь? Я говорю: я делаю, потому что это... Он мне: вы 8 лет бомбили Донбасс и все такое. И, короче, он со мной подрался. Приехала полиция и против него сейчас заведено уголовное дело.

И у нас уже была очная ставка. Мы общались. И в суде, по совету адвокатов, он, естественно, другие вещи говорит. Что это не флаг России, это просто ленточка с тремя цветами  — синий, белый, красный. Я говорю: посмотри, в каком порядке эти цвета, это же явный остыл к флагу, флагу какого государства? Он говорит: международного. Я говорю: какого, Нидерландов? Он говорит: нет. В итоге он не говорит правду, не называет страну, всеми возможными способами уходит от этого. Вот это система ценностей ватников — ты постоянно юлишь.