Реформа тюремной системы и образование работников СИЗО: интервью с замминистром юстиции

Реформа пенитенциарной системы продолжается в Украине. Министерство юстиции, в частности, собирается улучшить качество образования работников следственных изоляторов и тюрем. Зачем это нужно и как это будет осуществляться — рассказал заместитель министра юстиции Украины Виталий Васылык в программе "Официальный разговор".

— Мы будем говорить сегодня о создании единой системы ведомственного образования. Что в этой системе было не так и почему её нужно было реформировать?

— Реформа пенитенциарной системы — она в фокусе не только нашего министра, а и всего правительства. 

— И президента.

— Соответственно и президента, безусловно. И в предыдущем правительстве — мы работаем уже со вторым премьер-министром — были отдельные пункты, которые касались задач, которые стоят перед Министерством юстиции в направлении пенитенциарной системы. Я отвечаю в Министерстве юстиции как раз за кадровую подготовку людей для уголовно-исполнительной службы, для пенитенциарной службы. 

— Ну, это такая очень узкая ниша.

— Простыми словами, это тюремный персонал. На подготовку кадров министерство обращает большое внимание, и в этом году, я очень надеюсь, — это было заявлено министром — мы получим отдельный фокус и отдельные политические приоритеты от руководства министерства касательно качественной подготовки кадров. По поводу вопросов создания единой системы ведомственного образования я хотел бы поделиться информацией о том, что всё, что мы имеем, вся пенитенциарная структура — это наследство от Советского Союза. 

— И её надо менять.

— Конечно, её надо менять. И все самые главные проблемы, начиная от уголовной субкультуры, которая распространяется в наших тюрьмах и которую со временем перенимают, к сожалению, и наши сотрудники, — мы действительно хотим с этим бороться. И вы знаете, что перед нами стоит задача  — гуманная, качественная система перевоспитания тех людей, которые нарушили закон, которые отбывают наказание. Но она невозможна в принципе, если те люди, которые работают в системе уголовно-исполнительной службы, не будут иметь качественной профессиональной подготовки. 

— Какая нужна профессиональная подготовка? Вот о чём мы говорим сейчас? Это юридическое образование или что?

— Безусловно. Если вкратце, то на работников уголовно-исполнительной службы распространяется, кроме профильного закона "Об уголовно-исполнительной службе", часть закона "О Национальной полиции". Соответственно, работники уголовно-исполнительной службы — это наполовину милитаризированная структура, в которой работают офицеры, которые должны иметь высшее юридическое образование. В нашей системе есть специально созданная в 2015 году Академия Государственной пенитенциарной службы, которая имеет свою историю ещё с 1978 года. Это была обычная школа повышения квалификации милиции. То есть мы понимаем всю историю в ретроспективе: какие сотрудники и какой акцент был раньше. Пенитенциарная служба раньше была в системе Министерства внутренних дел. Министерство юстиции уже давно занимается пенитенциарной службой.

— Забрали это себе. 

— Конечно, да. В связи с тем, что это общеевропейская, общемировая практика в том, что органы следствия и органы исполнения уголовных наказаний должны быть разъединены. Соответственно, нам надо менять вообще саму парадигму и философию сотрудников. Она, чего греха таить, осталась действительно у нас, как у многих тех же служб Национальной полиции, нам есть, над чем работать, — она осталась прошлой. Соответственно, фокус сейчас меняется от наказания, как вы знаете, жёсткого подхода к осуждённым к их перевоспитанию. Поскольку мы хотим и работаем над тем, чтобы тюремная система не продуцировала более жёстких, более агрессивных и более подготовленных преступников, которые осуждены. А после некачественного отбывания наказания, вследствие того, что не совсем качественно персонал исполняет свои обязанности, мы получаем более матёрого преступника. Задача не из простых, потому что здесь вопрос не только материально-технического обеспечения — здесь вопрос вообще другого подхода и понимания в персонале. Система у нас действительно достаточно консервативная, воспринимает изменения политики и фокуса. И нужно объяснять людям, что мы от них хотим, какие ставит государство задачи, и какие международные обязательства перед нами стоят. Поэтому сотрудниками нужно очень плотно, глубоко и серьёзно заниматься.

— У вас есть какой-то социологический срез сотрудников? Это молодые люди, это люди в возрасте? Вы всё время говорите о том, что осталась старая ментальность.

 — У нас действительно есть серьёзная проблема. Например, я вспоминал на уровне центров о том, что эти центры тоже нам достались в наследство. Они достаточно слабо зарегулированы, они находятся на грани легитимности своей деятельности, они не финансируются из госбюджета. Есть очень много вопросов, которые касаются легитимности их деятельности, поскольку они не имеют лицензии на осуществление образовательной деятельности.

— Это государственные центры, о которых вы сказали.

— Да, о которых я говорю. И мы сейчас разрабатываем механизм — я думаю, он будет поддержан и на уровне Кабинета министров — вот буквально в ближайшие дни — о создании единой образовательной структуры в академии. И нам есть куда смотреть, на что равняться. У наших коллег из Министерства внутренних дел намного, скажем так, быстрее пройден путь в качестве образования и в качестве организации образования. Особенно в регионах, как ни странно, но наши учреждения являются довольно-таки желанным местом работы, потому что есть города, которые достаточно…

— Нет работы.

— Нет работы, и наши учреждения, как ни странно, являются чуть ли не бюджетообразующими. 

— Но ведь там очень небольшие зарплаты. Мы с министром неоднократно говорили об этом, и он акцентировал на необходимости сокращения сотрудников. И как вы хотите поднять престиж этой профессии?

— Я полностью должен признать и поддерживаю тот тезис, что без зарплат и без престижного места работы невозможно получить качественные кадры в нашу систему. Что это за система? Она достаточно сложная, она не лёгкая — она сложная психологически. Соответственно, мы сейчас тоже делаем, и я настаиваю на том, чтобы отдельно обращали внимание на психологические службы, которые как раз будут работать и с сотрудниками. 

Потому что очень сложно молодым людям, которые, например, вот сейчас мы закончили и распределили выпускников Академии Государственной пенитенциарной службы в учреждения. И я очень много акцентировал внимание коллег на том, что нужны определённые шефы, чтобы сопровождать этих молодых сотрудников, этих молодых офицеров. Потому что очень часто они приходят на места, извините за сленг, "на землю" — "земля"означает "конкретная тюрьма, конкретное учреждение исполнения наказаний" — и они видят очень жёсткие реалии. 

Соответственно, старая система, опять-таки там есть действительно очень профессиональные кадровые офицеры, но они обременены определёнными обычаями, определённым подходом к своей работе. И очень часто бывает, когда эти ребята приходят, а им говорят: "Забудьте всё, чему вас учили". Государство тратило деньги пять лет, и немаленькие деньги, эти молодые специалисты получали определённые знания. Они приходят и стыкаются с очень жестокой реальностью. 

И наша задача — синхронизировать те знания, ту теорию, опять же учиться в наших учреждениях — академия даёт высшее образование полностью и по специальности "Правоохранительная деятельность", и по специальности "Право", "Психология" и "Экономика" — и иметь возможность их реализовывать и показать им социальный лифт уже непосредственно в местах их работы. И вот тут  — большой наш труд по работе с умами.