Как работает детский инклюзивный театр: "Утро Дома" с Ульяной Данилюк и Евгенией Негоденко

Детский инклюзивный театр Perfeco in Kilaba работает в Вышгороде под Киевом. Маленькие актеры этого культурного пространства уже отыграли четыре театральных сезона.

Как возникла идея создания необычного театра и сложно ли работать с детьми с ограниченными возможностями — рассказали художественный руководитель театра Perfeco in Kilaba Ульяна Данилюк и педагог-психолог Евгения Негоденко в эфире программы "Утро Дома". 

Ведущие — Анна Кузина и Константин Войтенко.

— Как возникла идея создания детского инклюзивного театра? 

Ульяна Данилюк: В 2016 году нас позвали поставить спектакль. Собрали команду детей. Это в рамках проекта строительства инклюзивного пространства  в нашем городе. Был такой проект. Пригласили международный фонд. 

Они собрали деток наших местных, все они с инвалидностью, долго искали режиссера, материал — не могли найти. Как-то так получилось, что нашлись мы, попробовали и сказали: "Да, наверное, мы сделаем". Мы сделали, и в общем, неплохо. 

Потом был Северодонецк. Дети с посттравматическими синдромами, историями. Там тоже были дети с инвалидностью. И вот в течение года это продолжалось, и оказалось, что не заниматься этим невозможно. 

Мы решили, что надо делать театр, строить планы, большие желательно. И срочно их реализовывать. В двух словах так.

— Какой это город? 

Ульяна Данилюк: Вышгород.

— Perfeco in Kilaba — что это значит?

Ульяна Данилюк: Во-первых, нам очень нравится, что нас об этом все спрашивают, и все не понимают. Потому что некоторые наши дети именно так говорят. И когда ты чужой, ты не понимаешь, о чем они говорят. А когда ты уже свой, ты всё понимаешь. 

Там, конечно, есть смысл. Мы в него вкладывали Perfect company in keys inclusive laboratory. Мы сократили, чтобы не смущать. 

— Каким образом у вас проходят репетиции? Во время карантина как вы работали?

Ульяна Данилюк: Мы решили развиваться. Мы решили с пользой потратить этот год. Мы пригласили преподавателей, начали рисовать, начали заниматься стоп моушен анимацией, ушли в историю театра, в историю искусства, чтобы когда карантин закончится, мы пришли уже с такой базой. 

Кстати, сейчас поддержал нас международный фонд "Відродження" и Европейский Союз, мы выиграли грант и будем делать "Дистанційну мистецьку інклюзивну платформу" на территории Украины.

— Все желающие могут подключиться к ней?

Ульяна Данилюк: Да, конечно. То есть это детки, которые живут где-нибудь в деревне, периферии, где нет вообще ничего, они могут научиться, они могут заниматься.

— Сколько детей было в самом начале существования театра и сколько сейчас? Насколько популярен театр?

Ульяна Данилюк: 12 детей было, с которыми первый спектакль мы поставили. В конце года был 21 ребенок. Но мы иногда делаем большие спектакли, когда 62 человека на сцене. Мы приглашаем ментора. 

У нас есть три спектакля. У нас сейчас начался четвертый театральный сезон. Учитывая, что год мы были в пандемии, то есть три спектакля. Это "Лето в ладонях", от Украинского культурного фонда есть спектакль "Колыбельная для дракона". Мы написали туда авторскую музыку, живая музыка была, интерактивные декорации. Красота нереальная получилась. И еще мы делали мюзикл новогодний "Холодное сердце". Собственно, вот и весь наш репертуар.

— Где можно посмотреть вас? Куда мне зайти, чтобы купить билет, или куда приехать?

Ульяна Данилюк: База находится в Вышгороде. Это подвал. Направо мужское, налево женское, а прямо — это мы. Не адаптировано это помещение к потребностям, но, на самом деле, то, что отдел культуры принял то, что эти дети могут наравне с другими детьми бегать по этажам, заниматься и вслух сказать, что это инклюзивный театр — это уже огромное достижение, это круто. 

Играли мы в Киеве, например, в рамках инклюзивного фестиваля в "Мистецькому арсеналі". Играли в музее Тараса Шевченко. Где будем мы сейчас играть — я не знаю. Я не знаю, что будет с пандемией. Планируем в Вышгороде восстанавливать, спектакли играть. 

— Расскажите об особенностях работы с такими детьми и об арт-терапии. Это же полезно для самих детей?

Евгения Негоденко:  Это точно полезно. Есть даже отдельное направление — театральная арт-терапия. Но мы рассматриваем наш процесс производства спектаклей и взаимодействия с детьми как то, что на выходе мы получим классный, качественный, культурный и эстетический продукт. А арт-терапия — это как "побочный" эффект. Потому что все равно мы соприкасаемся со всеми психическими процессами, воображением. 

Мы можем регулировать три уровня: когнитивную сферу, поведенческую и эмоционально-волевую. За счет этого мы получаем такой эффект терапии. Но он, опять же, побочный. Потому что первоначально у нас идет качественный культурный продукт. 

— Как детки относятся к участию в спектаклях: они боятся, стесняются или наоборот — очень активничают?

Евгения Негоденко: Понятное дело, что у каждого ребенка есть свой процесс адаптации, когда он приходит в новый коллектив. У каждого ребенка он свой. У кого-то короче, у кого-то длиннее, у кого-то сложнее, проще. Многогранный процесс. Но, в принципе, после адаптации все дети только за. 

Мы идем от детей, что интересно детям. И, конечно, им интересно, когда ты садишь зернышки и уже видишь, как они прорастают не только со стороны, а если ты ребенок, то видишь это зерно, ты его посадил. Это может быть рисунок, может быть что угодно.

— Например, ребенок боится, но очень интересуется. Ему хочется, но он не может перебороть свой страх. Что вы ему говорите? Как вы действуете?

Евгения Негоденко: Обычно такая ситуация возникает только с родителями. 

Ульяна Данилюк: Они смотрят на тебя. Есть аутисты, у них есть своя особенность. Им нужно время. Они, когда приходят в коллектив, садятся и наблюдают, насколько для них можно нас переварить. Когда они видят, что все безопасно, то это все переносится и на репетиции. Просто нужно, чтобы они достаточно времени находились с нами. У кого-то дольше этот период, у кого-то короче.

— Вы можете увидеть на примере каких-то ваших актеров, как изменился человек в процессе?

Ульяна Данилюк: Конечно. Есть даже такие истории, когда мама была уверена, что ребенок не разговаривает. 18 лет человеку, и мама уверена, что ребенок не разговаривает. Какие-то там минимальные звуки: "дай", "на" и все. На этом все. И потом человек выходит и говорит: "Я люблю кино". Он помнит все мизансцены. 

— А детки приходят смотреть спектакли?

Ульяна Данилюк: Конечно. Это называется сейчас очень модным словом "двойная инклюзия". Когда мы приглашаем детей из специальных школ и детей с особенностями развития в зал. Одни играют на сцене, другие смотрят из зала. И такая иерархия ценностей у зрителя — она прямо шатается на глазах. Это все слишком заметно. 

Все классические театральные понятия — катарсис — они усиливаются. Потому что реакции в зале настолько непредсказуемые, очень часто непредсказуемые, их невозможно воспитать, их невозможно направить. 

— Могут ли дети с особенностями развития играть с детьми без таких особенностей?

Евгения Негоденко: Я вам больше скажу — они могут самостоятельно играть. 

Ульяна Данилюк: Инклюзия это и подразумевается. Когда дети с особенностями в развитии работают рядом с теми, у кого таких особенностей нет. На первом спектакле почти все наши дети были с инвалидностью. Последний спектакль — мы привлекали менторов. То есть мы брали детей-вокалистов, брали детей-танцоров. И вот они вместе, в коллаборации, одновременно на сцене, как в обыкновенном театре. 

— Как вас можно поддержать? Где искать всю информацию о вас?

Ульяна Данилюк: Во-первых, вы уже поддерживаете. Я очень рада, что такие темы поднимаются у нас. У нас есть сайт, на сайте есть информация, есть направление, которым мы занимаемся. Это школа, и следующие спектакли, и наша дистанционная платформа. Сайт — Perfeco in Kilaba.