1,5 млн за поход из Киева в Лиссабон, тяжелое заболевание и 10 лет поисков брата — история Петра Скрипки в проекте "Я не забуду"

Обычно человек в форме Вооруженных сил Украины ассоциируется с выдержкой, мощью, физической и моральной силой. Однако следующие герои проекта "Я не забуду" с Ириной Хоменко спрятали за униформой совсем другое — унижение, стыд, боль, страшные тайны детства и одиночество. 

Петр Скрипка решился на пеший поход "Киев-Лиссабон", имея тяжелую болезнь. Мужчина собрал более 1,5 миллиона гривен для лечения и реабилитации украинских военных. Почему ему пришлось прервать поход, как со своим тяжелым заболеванием он попал на службу и какое важное решение Петру придется принять в студии телеканала "Дім" — узнавайте в новом выпуске "Я не забуду".

Руководитель патронатной службы "Янголи Азову" и лицо чести носить военную форму

Эта женщина стала лицом чести носить военную форму. Елена Толкачева — руководительница патронатной службы "Янголи Азову". На Форуме молодых предпринимателей женщину попросили где-то спрятаться, потому что мужчин на этом мероприятии пугала военная форма. Тогда общество возмутилось и стало на защиту военнослужащей. Сегодня Елена сама вынуждена выступить против пеших походов одного из ветеранов "Азова".

— Сегодня мы будем говорить о другом, но я не могу не вспомнить вашу личную историю. Недавно вы стали известной на всю Украину, но, к сожалению, из-за крайне неприятной ситуации — скандала между военными и гражданскими. Вас, как руководительницу патронатной службы "Янголи Азову", пригласили на Форум молодых предпринимателей. Вы пришли и что произошло дальше? 

— Дальше произошла странная неожиданная ситуация. Такого с нами еще не случалось. Особенно мы не ожидали такой реакции во время полномасштабного вторжения. Из-за военной формы нас попросили сначала освободить помещение, где проходил фуршет. Нас отвели в другое помещение, чтобы мы сели за последний столик и ждали нашего выступления в уголке. Организатор сказала, что мужчин пугает военная форма. 

— Как вы на это отреагировали? 

— Меня просто обдало кипятком, потому что это было очень обидно и неожиданно. Мысли были запутаны. Я не понимала, что происходит. Но потом я собралась и поняла, что надо быстро уходить с этого мероприятия, потому что такое неуважение к военной форме и к военным просто недопустимо. Через несколько минут мы собрались и ушли с этого мероприятия.

— Получили ли вы слова извинения? 

— Да, через некоторое время один из представителей этого клуба позвонил. Он сначала пытался договориться, а потом, конечно, попросил прощения. Сказал, что вина только на этой девушке-организаторе и попросил, чтобы мы записали совместное видео о том, что мы их прощаем. На самом деле, после такой реакции общества мы уже не имели права прощать, потому что оскорбили не нас, не нашу службу, даже не наше подразделение, а оскорбили всех военных. То, как отреагировали люди, нас очень приятно поразило. Мы увидели, что общество полностью понимает, что происходит и поддерживает военных. 

Эта ситуация была исключением. Это были люди отдельной категории, которые не видят себя частью общества, которое задействовано в войне. 

— Как вы думаете, было ли это извинение искренним? 

— Конечно, оно было сделано под принуждением. Они просто испугались такой бурной реакции в интернете и звонили не искренне извиняться, а договариваться. При этом они никаким образом за все это время не помогли армии, не сделали какие-то важные серьезные шаги. Мы лично приняли решение, что не будем брать от них денег на благотворительную помощь, но они бы могли помочь или детям, которые пострадали от войны, или купить ребятам дроны на передовую. Миллион вариантов.

— Расскажите теперь о вашей патронатной службе. 

— Наша служба создалась сразу после того, как создалось добровольческое подразделение "Азов" — в мае 2014 года. Мы помогали раненым, помогали с медицинской и гуманитарной помощью, в захоронении павших героев. У нас был опыт работы с ребятами, которые вернулись из плена. 

— Как вас называют военнослужащие? 

— Мне дали позывной "Гайка". В последнее время почему-то начали меня называть еще и мамой. 

— Сегодня вы приехали, чтобы рассказать об одном человеке. О ком?

— Девушки из патронатной службы увидели видео, где Петр с флагом Украины идет по дороге и ведет стрим, где говорит, что пошел на пеший марафон для того, чтобы собрать средства для раненых бойцов. Я знала о болезни Петра, поэтому была удивлена и немного обеспокоена. С такой болезнью нельзя делать таких подвигов. Мы начали звонить Петру и говорить, что мы переживаем и что не надо этого делать. Говорили, что ему нужно остановиться, а мы сможем найти деньги для ребят. Не обязательно жертвовать своим здоровьем. Но Петр настоял на своем. Мы с огромным уважением относимся к нему.

— Какой поход он планировал? С какой точки и куда? 

— Когда мы узнали, что он уже идет, то он сказал, что из Киева во Львов. Во Львове он должен был завершить свой марафон и передать собранные средства патронатной службе. Девушки поехали во Львов его встречать, но там он сообщил им, что планирует идти дальше — через всю Европу в Лиссабон. У нас был шок, но мы поняли, что отговаривать нет смысла. 

До Лиссабона он уже не дошел. Где-то на половине пути вернулся в Украину. Мы его здесь радостно встречали. Конечно, с одной стороны хотелось бы, чтобы он дошел до конца, а с другой стороны мы реально понимали, что это на самом деле опасно для жизни. 

— Когда Петр вернулся, вы познакомились с ним лично? 

— Да, мы познакомились в реабилитационном центре, куда Петр привез часть денег. Он очень душевный человек, очень добрый. Когда начинаешь с ним общаться, то успокаиваешься.

— Какую сумму в целом вам передал Петр?

— 1 миллион 600 тысяч гривен. Это очень большая сумма, чтобы один человек ее собрал. Эти средства пошли на лечение других военных, протезы, реабилитацию.

— Сколько примерно людей смогли получить помощь из этих средств?

— Более 150 ребят. 

— Петр сам нуждается в лечении и о его болезни мы поговорим немного позже, уже с ним самим. Но предлагали ли вы помощь ему? 

— Мы уговаривали. При первой встрече я предлагала ему помощь. Потом мы еще раз встречались в реабилитационном центре и я снова предлагала ему помощь и лечение даже за рубежом. Но он сказал, что у него есть врач, его все устраивает и никакая помощь ему не нужна. Мы также предлагали Петру присоединиться к патронатной службе, чтобы работать с нами вместе. 

— Правда, что Петр отказывался от ваших предложений поехать на лечение, потому что не хотел занимать место какого-то другого военного? 

— Да, это правда. Он так и говорил.

Попрошайничество, издевательства от приемных родителей и 10 лет поисков брата

Около 10 лет Петр Скрипка искал своего родного брата — Станислава Калугина. Ребята родились в неблагополучной семье. Вскоре родители разошлись: Станислав остался с отцом, а Петра забрала мать. Позже отец уехал с сыном в Киев, где оставил одного. Так 8-летнему Станиславу пришлось жить по подъездам и вокзалам и попрошайничать. Уже во взрослом возрасте он наконец воссоединился с братом. 

Станислав рассказал, почему Петру пришлось пойти работать в монастырь, кто отбил ему селезенку, что ее пришлось удалить, и какой страшный диагноз ему поставили врачи.

— Станислав, вы тоже военный?

— Да.

— Сейчас служите?

— Да.

— Это правда, что Петр вас искал 10 лет?

— Мы жили в бедной семье. Папа и мама любили выпивать, работали в колхозе. Что зарабатывали, то и пропивали. Родители между собой дрались. Со временем мама забрала Петю и уехала, а меня оставила с ним.

— Вы росли с отцом?

— Некоторое время рос с отцом. Потом мы с ним уехали в Киев, где он меня оставил одного, а сам с друзьями пошел выпивать. 

— Как долго вы были одни? 

— Где-то полгода я ходил попрошайничал.

— Сколько вам тогда было лет? 

— Восемь лет. Жил по вокзалам, подвалам, подъездам.

— Какие-то другие родственники у вас были? Почему вас никто не забрал? 

— Есть по маме родная сестра, но она была не в состоянии нас воспитывать. Меня нашла на вокзале двоюродная сестра и забрала к себе. Я побыл какое-то время у нее, а потом выяснилось, что в Киеве убили отца, а меня нужно было отправлять в интернат. 

— И вы до совершеннолетия были в интернате?

— Где-то в течение года я рос в приемной семье. Мне там не понравилось, потому что меня унижали, а соцпомощь отдавали своим родственникам. Я снова начал попрошайничать, но они мне сказали: "Если не нравится, иди в интернат". Я выбрал интернат.

— Как именно вас унижали в приемной семье? 

— Заставляли работать как взрослого: свеклу полоть, подсолнухи... 

— Как складывалась жизнь Петра?

— Сначала я о нем ничего не знал. Когда уже был в интернате, стал интересоваться, чтобы его как-то найти. Потом мне пришло письмо о том, что он находится в приемной семье, которая не хочет нас сводить. 

— Но через 10 лет Петр сам вас нашел? Каким образом?

— Вышло так, что он попал в тот интернат, где я учился. Когда я уже учился в училище, мне позвонил одноклассник и сказал, что мой брат учится с ним в школе. Он дал мне с ним поговорить, и я сразу сказал, что завтра же приеду. На следующий день рано утром я уже был у него. Он был очень похож на маму.

— Что вам известно о судьбе матери?

— Ничего. Когда я был в интернате, у меня еще вроде и было желание ее увидеть. А потом я понял, что когда я вырасту и стану на ноги, придется еще и ее поднимать. Решил, что не буду я искать ее.

— Петр так же не хочет? 

— Он сначала хотел и пытался. Узнал, что отца убили, но не сказали где похоронен. Мать он сильно хотел найти, но не сложилось.

— То есть вы даже не знаете, жива ли она? 

— Не знаем. Была информация, передавали, что ее видели то там, то там. Попрошайничает на вокзале. Уже спилась женщина, сами понимаете.

— Известно ли вам, почему Петр прервал свой пеший поход? 

— Да, потому что у него есть заболевание, из-за которого этот поход нельзя было вообще делать. Я его предупреждал. Он слушал меня, но делал свое. Ему никто не помог в жизни, поэтому он хочет кому-то помочь. 

— Какой диагноз у Петра? 

— Рассеянный склероз. Это тяжелая болезнь. 

— Она может привести к полному параличу человека. 

— Да, он может стать просто лежачей мумией. Не разговаривать, не ходить. Все может быть.

— Откуда эта болезнь могла взяться? 

— Возможно, была в генах родителей. Возможно, из-за того, что они употребляли.

— Что случилось с Петром в 2010 году?

— Ему удалили селезенку. Он находился в мужском монастыре, где у него произошел конфликт с послушником. Его сильно избили, о чем он сначала мне не говорил. Говорил, что его на ферме ударила корова. А потом сказал, что ему послушник отбил селезенку. 

— Почему Петр пошел в монастырь? 

— Сначала он учился в техникуме в Харькове. Потом поступил в Одессе на кока. После этого ему предложили пойти работать в монастырь в Одессе. 

— Если быть откровенными, редко когда повара идут работать в монастырь. Вероятнее всего, Петр пошел в монастырь, потому что ему негде было жить?

— Да, жить было очень тяжело. Надо было где-то заработать таких средств, чтобы и прожить самому, и за жилье платить. Заработки были не очень большие, он не мог этого потянуть.

Несмотря на тяжелое заболевание вступил в ряды ВСУ и решился на пеший поход в Лиссабон

Когда родители Станислава Калугина и Петра Скрипки разошлись, мама забрала Петю с собой попрошайничать по Украине. Когда ему было пять лет, женщина бросила сына на вокзале в Кропивницком. Так парень оказался в интернате, а затем пережил физическое насилие в приемной семье. Позже ему диагностировали страшное заболевание, которое может привести к полному параличу — рассеянный склероз. Несмотря на это и другие пережитые травмы Петр Скрипка попал в ряды ВСУ, а после увольнения решился на пеший поход "Киев-Лиссабон", которым собрал 1,5 миллиона гривен для лечения и реабилитации военных.

— Давайте поговорим о вашем здоровье. Когда вы поняли, что с вами происходит что-то неладное?

— Примерно в 15-16 лет в интернате меня возили в больницу, но результатов или каких-то диагнозов мне не ставили. К тому времени у меня уже изменилась ходьба — тело было наклонено вперед. В основном у меня проверяли копчик, спрашивали, были ли травмы с ним. В детстве я как-то сильно упал на копчик.

Со временем я начал сильнее хромать. Когда учился в Одессе в морском училище, у нас была своя больница. Я обратился к невропатологу, рассказал ей все, а она при мне гуглила, что же это может быть. Потом все затихло, потому что я как раз заканчивал учебу, работал, надо было поступать дальше. Я поступил, но не прошел медкомиссию. Это был 2013-й или 2014 год. 

Я уже заработал немного денег, пришел к заведующей областной больницы в Кировоградской области и сказал, что не уйду, пока они мне не помогут. Она привела меня в кабинет и спросила, боюсь ли я боли. Я сказал, что боюсь. Она предупредила, что будет очень больно. Положила меня на кушетку, мои ноги забросила в емкость с водой и начала водить проводами, чтобы меня било током. Сказала терпеть, потому что процедуру надо пройти до конца — она проверяла нервы. Тогда она сразу сказала, что у меня рассеянный склероз. 

— Мы уже знаем от вашего брата, что когда ваши родители развелись, вы остались с мамой. Потом вы попали тоже в приемную семью и в интернат. Что случилось? 

— Мы поехали с мамой путешествовать по Украине.

— Вы это так романтично называете, но ведь это было попрошайничество. 

— Да. Когда мать меня оставила, меня забрали в детский дом. 

— Мать вас оставила?

— Да, на вокзале в Кропивницком. Я остался, а она поехала дальше в электричке. С тех пор я ее не видел.

— Сколько вам было тогда лет?

— Пять. Потом меня кто-то отвел на автовокзал в Кропивницком, вызвали полицию, забрали в, как это тогда называлось, детский распределительный центр. 

— Что с вами происходило в приемной семье? 

— Были и приятные моменты, но почему-то в памяти остались только плохие. Я страдал от физического насилия за то, что, например, громко дышу во сне или не так ем. Я делал несколько попыток побега. В третий раз убегал ночью 14 февраля в том, в чем был — футболка, курточка, штаны, резиновые сапоги. 

— Сколько вам было тогда лет? 

— Почти пятнадцать. Когда я попал в интернат, было ощущение, будто я попал в другую реальность или в рай.

— Каким образом, имея болезнь, вы попали в армию? 

— Сначала вступил в тероборону, которую потом расформировали. Мой знакомый, с которым мы когда-то работали на стройке, был в ТрО "Азов". Он позвал и меня. Однажды мы были в наряде на кухне, а на следующий день сказали собирать вещи, потому что едем в Запорожье. Вещей у меня почти не было. Взял с собой только рюкзак. Выдали форму, обувь, курточку и поздно ночью автобусом мы поехали на Запорожье. Таким образом я попал в армию.

— То есть вы скрыли свою болезнь?

— Да. 

— Но в феврале 2023 года вас списали, потому что узнали о болезни?

— Да, состояние немного ухудшилось. В первые дни я, как и обычно, пил обезболивающее. Но было постоянное эмоциональное напряжение и состояние ухудшилось. Меня отвезли в госпиталь, где пришлось признаться о диагнозе. Врач сказал, что в армию я не вернусь.

— Первые проявления вашей болезни — это проблема с походкой. Однако вы решили собирать средства для ВСУ именно в пешем марафоне "Киев-Лиссабон". Почему именно таким образом? Могли же придумать другой способ. 

— Несмотря на то, что я хромаю, я всегда любил ходить пешком. 

— Сколько километров от Киева до Лиссабона?

— Если брать по прямому маршруту, который прокладывают онлайн-карты, то будет 3884 километра. 

— За сколько времени планировали преодолеть этот путь? 

— Рассчитал в среднем в день проходить 25 километров, но проходил и больше. 

— Куда вам удалось дойти?

— До Нюрнберга в Германии. Это почти 2000 километров пройденного пути. Шел более трех месяцев.

— Где вы ночевали, что ели? 

— Когда шел по Украине, ночевал только у людей. В Европе с этим было труднее, поэтому все за свой счет, но иногда люди помогали снимать жилье. 

— Приходилось ли вам ночевать на улице? 

— Да. Дважды я ночевал в палатке, когда шел из Киева во Львов, и еще один раз — когда шел в Варшаву. В Украине с этим вопросов не было, а в Европе за это можно получить штраф. В первые дни я покупал себе на заправках хот-доги и кофе, а потом уже помогали подписчики — довольно хорошо даже кормили.

— Как люди реагировали на вас? Я знаю, что была история с ребенком, который специально собирал деньги для вас. 

— Да, таких детей было достаточно много. Мне было очень приятно. Когда я уже пошел свой марафон, где-то через неделю очень активно начали поддерживать дети и молодежь — собирали средства, которые им родители давали на обеды. Была девочка, которая продавала в Чернигове браслеты, а заработанные деньги ее мама потом отправила мне.

— Что стало последней каплей, после чего вы решили остановить свой марафон и вернуться обратно?

— Появилась боль в бедре и ноге выше колена. Также начали неметь руки. Поскольку я уже болею не первый год, то знаю, что это знак, что нужно остановиться. 

Когда приехал в Киев, пришел в Центр рассеянного склероза. У врача были огромные круглые глаза, когда она увидела все мои документы. Она не могла понять о каком марафоне и какой службе в армии я говорю. Сказала, что если я продолжу, то буду прикован к инвалидной коляске в лучшем случае, в худшем — к кровати.

— Мы слышали, что Елена предлагала вам помощь, лечение, реабилитацию, но вы отказались. Мы хотим тоже призвать вас принять помощь.

— Я отказался от предложения Елены, потому что я уже больше гражданский человек. Если я пойду, то какой-то военный не получит то место.

Общими усилиями Ирина Хоменко, Елена Толкачева и реабилитолог Черниговской городской больницы №4 Максим Васянин, который присоединился по видеосвязи, уговорили Петра Скрипку пройти лечение и реабилитацию. К тому же, благодаря участию в проекте "Я не забуду" мужчина получил два предложения по трудоустройству по завершению лечения.

Предыдущие выпуски "Я не забуду":

• Как сложилась жизнь героев после участия в проекте "Я не забуду" — итоги 2023 года
• Почему 10-летний мальчик зарабатывает на собаку-поводыря — история Макара в проекте "Я не забуду"
• Собирает 80 000 долларов на протезы для побратима: в проекте "Я не забуду" — история настоящей дружбы
• Почему на "нуле" вырезают зубы штык-ножом и в каком секретном бусе военных на фронте избавляют от боли — в проекте "Я не забуду"
• Почему пустует оздоровительный центр матери "Призрака Киева": история Натальи Тарабалки — в проекте "Я не забуду"