"Специальный репортаж": сломаться нельзя выжить — тюрьмы ОРДЛО

Более 300 украинцев незаконно удерживаются в тюрьмах отдельных районов Донецкой и Луганской областей (ОРДЛО). Гражданских, которые живут на неподконтрольной территории Донбасса, обвиняют в работе на украинские спецслужбы. "Признательные показания" выбивают под пытками, а людям в итоге присуждают огромные сроки заключения.

За что можно попасть в подвалы так называемых "ДНР" и "ЛНР", что известно о судьбах незаконно задержанных, как их родные борются за справедливость, и что можно сделать, чтобы приблизить освобождение украинцев — об этом в "Специальном репортаже" журналиста Александра Махова.

Защититься невозможно

История Валерия Матюшенко — классический пример гражданского узника на оккупированной части Донбасса. После начала боевых действий он вместе с семьей остался на неподконтрольной территории, где работал мастером по ремонту бытовой техники, и не скрывал своих проукраинских взглядов. В 2017 году его арестовали, обвинили в "шпионаже" в пользу Украины, под пытками выбили признание, и осудили на 10 лет.

Его жене сказали, что она повторит судьбу мужа. Поэтому Татьяна Матюшенко была вынуждена покинуть родной город и поселиться в Славянске.

"Мой муж вышел на площадь. Там его ждали сотрудники "МГБ". Надели мешок на голову, скрутили руки, посадили в машину, и увезли. Спустя три дня пришли с обыском, показали "постановления", что он обвиняется в "сотрудничестве с СБУ", "шпионаже". Он был обычным гражданским, занимался ремонтом бытовой техники. Единственное — у нас была проукраинская позиция, и мы этого не скрывали. Я узнала, что существует такая тюрьма, как "Изоляция", где он провел 10 месяцев", — рассказывает Татьяна.

"Изоляция" — бывший завод изоляционных материалов в Донецке. С началом боевых действий его захватили представители группировки "ДНР". Помещения завода превратили в настоящую тюрьму, устроили там пыточные. Через "Изоляцию" прошли более 3 тыс. человек. Одним из руководителей этого фактически концлагеря был Денис Куликовский по прозвищу "Палыч". В ноябре этого года СБУ задержала его в Киеве.

"Насколько мне известно со слов бывших пленных, Валеру пытали. Изначально его посадили в "стакан" на несколько дней. Его избили, сломали ребра. Его обматывали в постельное белье, потом его пытали током, потом его часто выводили "на расстрел", заставляли работать", — продолжает Татьяна Матюшенко.

Татьяна Галянт, родственница арестованной Людмилы Гусейновой, рассказывает — та жила в Новоазовске и работала инженером по технике безопасности на местной птицефабрике, а также была волонтером — заботилась о детях из расформированной оккупантами Новоазовской школы-интерната.

"Людмила была волонтером, доставляла гуманитарную помощь детям на неподконтрольную территорию: детские игрушки, вещи, канцтовары, хозтовары, конфеты. Она не скрывала, что заботится о детях. Это все продолжалось с 2014 по 2019 год. Раз в два месяца она приезжала в Мариуполь, забирала вещи, везла, попадала под обстрелы", — вспоминает Татьяна Галянт.

А в 2019 году представители так называемого "МГБ ДНР" приехали к женщине прямо на работу.

"Сказали: "Собирай вещи". И забрали ее. Обвинения — это "бандитизм и шпионаж", — продолжает Татьяна.

Уполномоченный Верховной Рады Украины по правам человека Людмила Денисова говорит — рассчитывать на верховенство права на оккупированной территории не приходится.

"Если вдруг кому-то захотелось расправиться с гражданином Украины за его позицию, что оккупация — это плохо, то с ним расправляются таким образом: за инакомыслие сажают в тюрьму, преподнося это как "шпионаж в интересах Украины"… Там не судят — там назначают виновных. Точно так же, как и в оккупированном Крыму", — подчеркивает омбудсмен.

Как вернуть украинцев домой

Украина постоянно поднимает вопрос о взаимном освобождении удерживаемых лиц и возвращении людей домой. Еще во время последней встречи президентов в Нормандском формате было достигнуто соглашение об освобождении удерживаемых лиц по принципу "всех установленных на всех установленных", и доступа к ним представителей Международного Комитета Красного Креста. Но этого до сих пор не произошло.

"Можно говорить о разных категориях удерживаемых лиц. Если мы говорим о гражданах, которые были взяты в плен, осуждены по "шпионажу" за тот период, когда идет война — это 301 гражданин Украины. Из них 30 женщин. Из 301 гражданина — 44 военнослужащих. Уже 1,3 года действует режим тишины, две стороны договорились в Минске, что не стреляют. В этот режим перемирия список граждан Украины, которые попали в тюрьмы [ОРДЛО], увеличился на 70 человек", — отмечает Людмила Денисова.

Советник — уполномоченный президента Украины Алена Вербицкая подчеркивает — нельзя говорить о том, что официальное число задержанных на неподконтрольной территории украинцев — окончательная цифра.

"Нет, мы не можем так говорить. У нас есть подтверждение, показания свидетелей, из которых формируются эти списки. Мы знаем, что они там. Но проверить, проинспектировать — не можем. У нас нет доступа. Туда точно так же не входят представители Международного Комитета Красного Креста. Туда, в места удержания людей, не входят представители миссии ОБСЕ", — перечисляет Алена Вербицкая.

В рамках гуманитарной подгруппы в Трехсторонней контактной группе (ТКГ) по урегулированию ситуации на Донбассе ведутся переговоры относительно освобождения удерживаемых лиц. Однако вопрос этот — крайне сложный.

"Это сложный вопрос. Потому что мы не можем достичь договоренностей. Со своей стороны, Украина делает все возможное, чтобы это было выполнено. Чтобы было возвращение людей на ту территорию, где их ждут. Со своей стороны, Российская Федерация в ТКГ, через своих представителей, которых она пригласила, представители ОРДО и ОРЛО, — они говорят, что начнут переговоры по поводу возвращения людей только после того, как Украина выполнит ряд требований", — продолжает Алена Вербицкая.

Людмила Денисова акцентирует — оккупанты используют любые отговорки, чтобы затянуть или сорвать переговорный процесс относительно освобождения узников.

"РФ, оккупационные власти этих территорий придумывают разные причины, чтобы игнорировать процесс переговоров по поводу возвращения или обмена "всех на всех". Ничего не происходит абсолютно. Последний [процесс взаимного освобождения удерживаемых лиц] был весной 2020 года. И больше ничего не произошло. Находят разные отговорки — что какого-то "процессуального очищения" не произошло. У них этих граждан — 300 человек", — говорит омбудсмен.

Татьяна Галянт, родственница Людмилы Гусейновой, говорит — нет никакого подтверждения со стороны ОРДЛО, что ее тетя находится в плену.

"К сожалению, никакого подтверждения нет с той стороны. Это является очень большим камнем преткновения, поскольку любые обмены проходят, когда и с нашей, и с той стороны она есть в списках. Но поскольку нет обвинения, то внести в списки они ее никак не могут", — объясняет она.

Татьяна Матюшенко, супруга арестованного Валерия Матюшенко, рассказывает: оккупационные власти утверждают, что ее муж якобы находится в розыске.

"Они постоянно говорят, что он в розыске. У меня на руках документы — задержание "МГБ", у меня "военный трибунал" — приговор на руках, у меня — справка из колонии. Постоянно сторона ОРДЛО, Россия говорят, что он в розыске… Есть доказательство — российский канал снимал перед обменом в 2019 году, где мой муж четко засвечен", — подчеркивает женщина.

Нечеловеческие условия

Украинцы, которые находятся в заключении на неподконтрольной территории Донбасса, часто содержатся в нечеловеческих условиях и без доступа к медицине. Ситуация усугубилась на фоне пандемии коронавируса.

По словам советника — уполномоченного президента Украины Алены Вербицкой, украинская сторона не располагает информацией о том, оказывают ли вообще в тюрьмах ОРДЛО какую-либо медицинскую помощь удерживаемым украинцам. А теперь ситуацию осложнила еще и пандемия COVID-19. К слову, украинская сторона предлагала помощь в вакцинации узников.

"Люди, попавшие в эти тюрьмы, имеют тяжелые заболевания, требующие специального питания, дорогостоящих медикаментов. Они качественной медицинской помощи не получают. На фоне пандемии людей не вакцинируют, у людей нет средств защиты. По словам родственников, известно о том, что там массово идет заболевание коронавирусом. На крайнем заседании ТКГ мы проговаривали, что Украина готова выделить определенное количество вакцин, чтобы провакцинировать людей. Мы просили предоставить доступ", — говорит Вербицкая.

Среди заключенных, о которых известно Киеву, — беременная женщина и мужчина с осколочным ранением. Но связаться с ними, чтобы выяснить, в каком они сейчас состоянии, невозможно.

"У нас там сейчас находится беременная женщина, на 8,5 мес. Она подозревается в "шпионаже". Если мы не добьемся возвращения, она вынуждена будет рожать в тех условиях. Также у нас есть мужчина, который имеет осколочное ранение, он нуждается в лечении. Мы думаем, он лежачий. Он там не получает качественной медицинской помощи. Но проверить мы этого не можем, потому что отсутствует связь", — продолжает Вербицкая.

А у арестованного Валерия Матюшенко, как выяснилось, также есть заболевание, требующее немедленного лечения.

"Выяснилось, что у него предраковое состояние щитовидной железы, нужно контролировать. У него нужно брать кровь на анализ, проводить УЗИ. В условиях, в которых находится мой муж, это невозможно сделать. В каком состоянии находятся там люди, вы сами можете представить. Люди после пыток и года не могут находиться в плену. Мой муж находится там пятый год. Я не знаю, насколько хватит ему жизненного ресурса, чтобы там выжить", — говорит супруга узника.

У Людмилы Гусейновой доступа к медицине нет. И так — уже два года. А недавно женщина сильно переболела в застенках.

"К сожалению, на данном этапе, и на протяжении двух лет никакого доступа к медицине у нее нет. И она сильно переболела, судя по всему — коронавирусом. Никто не тестирует. Но когда была 4 дня температура, единственное, что дали, "Панадол", чтобы хоть как-то сбить жар. У нее было такое состояние… Она говорила: "Не выживу", — рассказывает племянница узницы.

По имеющейся информации, женщину содержат в камере на несколько десятков человек. Плотность содержания — немыслимая, возможности соблюдать санитарные нормы нет.

"Насколько я знаю, это камера на 40 человек, это трехэтажные нары на сетке. Ни туалета, ни умыться, ни покушать — ничего нет. Люди курят. Отопления никакого нет, доступа к улице тоже нет. Один раз в сутки выводят их туда, где только стены и сетка. Только небо видно", — продолжает родственница задержанной Татьяна Галянт.

"Мы сами их содержим"

Татьяна Матюшенко не оставляет борьбы. Женщина вместе с другими близкими узников пытается хоть как-то улучшить условия содержания, чтобы люди по ту сторону тюремных стен выжили.

"Когда моего мужа перевели в Макеевскую колонию, там не было окон, водопровода. Мы покупали остекление, везли в колонию, делали остекление барака. Шпаклевка, краска — за счет родных. Мы их содержим, кормим, обеспечиваем всем необходимым. Мы на протяжении всех этих лет обеспечиваем углем и дровами. Им дают один мешок угля на неделю. Если бы мы не помогали нашим родным — они бы просто не выжили", — говорит женщина.

Алена Вербицкая продолжает — родным узников присылают SMS-сообщения с номерами банковских карт, на которые люди перечисляют средства, чтобы их близкие смогли выжить в застенках тюрем ОРДЛО. Или даже изредка связываться с внешним миром по телефону. А если денег не будет — узников ждут пытки.

"Эти деньги позволяют человеку совершать телефонные звонки, иметь нормальные условия содержания. Со слов родных, если деньги не поступают в указанное время, эти заключенные подвергаются издевательствам, их перестают кормить, или кормят через день. Бросают в карцеры, в ямы. Могут избивать. Это — машина по вымогательству денег. Фактически они устроили бизнес на тех людях, которые находятся у них в заключении", — говорит Вербицкая.

Татьяна Матюшенко рассказывает, как происходит телефонное общение с ее мужем, Валерием. Поговорить супругам разрешается всего дважды в месяц.

"Им два раза в месяц приносят телефон — в понедельник и пятницу. Он пишет заявление, что будет звонить на такой-то номер по местной связи. Телефонные звонки мы оплачиваем. Мы должны заплатить 50 рублей, чтобы мужу дали возможность позвонить. Он звонит маме по местной связи, мама набирает меня, включает громкую связь путем прикладывания телефона. Не всегда мы друг друга слышим. Вот так происходит общение. Разговоры я пытаюсь записывать — чтобы потом просто послушать его голос… Для меня это важно", — говорит жена заключенного.

На одной из таких записей Валерий говорит Татьяне: "Ты умница. Я тебя люблю".

Жизнь после плена

Луганчанин Владислав Овчаренко в 2015 году вместе с единомышленниками сжег флаг так называемой "ЛНР", а затем сфотографировался с украинским флагом в центре оккупированного города. Все это он и его единомышленники снимали и фотографировали.

"Позже это видео вышло в больший формат на YouTube. Мы были в масках, не переживали. Но акция сильно засветилась. Первая [предъявленная после задержания "МГБ" "ЛНР"] статья — это "государственная измена в форме шпионажа", там от 12 до 20 лет. И вторая, еще по законам Украины, — хулиганство, надругательство над символом так называемой "Луганской народной республики". "Слушания" шли почти полгода. И 25 октября мы получили приговор. Меня осудили на 17 лет, Артема [Ахмерова] — на 13 лет. Нам тогда и двадцати лет не исполнилось", — рассказывает Владислав.

Парень вспоминает: за решеткой было сложно. И труднее всего было переносить психологическую обстановку, когда допросы и избиения превратились в рутинные события.

"Физическое давление — оно на самом деле ничто. Сегодня бьют, завтра бьют. Но когда оно буднично — допросы, то начинаешь психологически… Здоровье-то не резиновое, ты это понимаешь, и на один из допросов ты не можешь встать, потому что спина черная, ты ее не можешь напрячь. И выводят на допрос, и опять бьют. Психология ломается. Но это зависит, наверное, индивидуально от каждого человека", — продолжает Владислав.

Как не сломался — время от времени и сам задается вопросом. Наверное, помогло стремление выжить и увидеть своих родных.

"Я понимал, что не могу просто падать духом. Я не могу сдаваться — ради родных, ради ребят, которые здесь за нас боролись. И я не мог сдаваться, потому что мой Луганск… Почему я должен сдаваться?", — вспоминает Владислав Овчаренко. 

Освободили парня в числе других узников, среди которых был задержанный и осужденный вместе с ним Артем Ахмеров, и иные земляки из его родного Луганска, в процессе одновременного освобождения удерживаемых лиц в 2017 году. И пришло время задуматься о будущем, которое из мечты превратилось в реальность.

"Мои мечты с детства были связаны с футболом. Теперь я работаю в Украинской ассоциации футбола менеджером по реализации соцпроектов. Я помогаю ветеранам организовывать турниры. Также детям-переселенцам помогаем — посещение матчей, организация турниров, подарков", — говорит Владислав.

Семьи узников ожидают своих родных по нескольку лет. Но когда может состояться возвращение украинцев домой — самый сложный вопрос, на который ни у кого пока нет ответа. А заключенным же остается надеяться, что они смогут выйти на свободу.