В глобальной гибридной войне Путина все дороги ведут в Украину

Питер Дикинсон (Peter Dickinson, The Atlantic Council)

5 января 2021 года

Когда в конце 2020 года стали известны подробности массированной кибератаки России против Соединённых Штатов, это вызвало гнев и тревогу, но уже не стало источником для настоящего  шока. Вместо этого новость о кибернападениях сопровождалось атмосферой неизбежности. Этот несколько смиренный ответ показывает, насколько западный мир привык к реальности враждебной России.

На самом деле, так было не всегда. Чуть более восьми лет назад, в октябре 2012 года, президент США Барак Обама чувствовал себя достаточно комфортно в отношении России, чтобы шутить над своим конкурентом на выборах Миттом Ромни (Mitt Romney) за то, что тот назвал РФ геополитическим противником номер один в отношении Америки.

"Сейчас 1980-е годы призывают вернуть их внешнюю политику, хотя уже прошло 20 лет, как холодная война закончилась", — пошутил тогда Обама.

Возникает вопрос, как менее чем за 10 лет мы перешли от президентских шуток к фактически новой холодной войне? Хотя такие события, как короткая война Москвы с Грузией в 2008 году и ранее обостряли отношения, но настоящий поворотный момент наступил в феврале 2014 года, когда Россия вторглась на украинский Крымский полуостров. Это был переломный момент в истории XXI века, ознаменовавший начало новой тревожной эры соперничества между РФ и Западом. С тех пор, как семь лет назад путинские "зеленые человечки" (а реально — российские солдаты без знаков различия) впервые захватили Крым, конфронтация лишь продолжала расширяться и обостряться.

За этот период агрессия РФ приняла множество различных форм. Самым ярким примером остаётся необъявленная и продолжающаяся война на востоке Украины, унёсшая более 14 тыс. жизней и привела к миллионам перемещённых лиц. Путин также развернул гибридные российские силы по всему миру, организовал команды убийц и предпринял попытку по крайней мере одного государственного переворота на Балканах. Российские хакеры установили новые стандарты кибервойны, нацелившись на всё — от политических партий до важнейшей инфраструктуры. Между тем Москва оказывает поддержку политическим экстремистам и сепаратистским движениям по всему Евросоюзу и за его пределами, при этом на каждом шагу им помогает поддерживаемая Кремлём огромная машина дезинформации, которая преуспела во всестороннем загрязнении интернета.

Цель всего этого не в том, чтобы победить Запад, что Россия вполне обоснованно считает невозможным. Вместо этого Москва стремится укрепить свои позиции, подрывая привлекательность либеральных традиций и демократических институтов, которые позволяют западному миру доминировать в глобальном восприятии.

Не имея возможности участвовать в соревнованиях за сердца и умы в формате "мягкой силы", Москва намерилась работать с оппозиционными структурами. Это объясняет, почему Россия поддерживает антигосударственные силы всех видов на Западе, независимо от того, представляют ли они крайне левые или крайне правые части политического спектра. Всё, что усугубляет существующие разногласия в западных обществах, рассматривается как отвечающее интересам России, от "теорий заговора" относительно COVID-19 до фейковых новостей о зверствах иммигрантов.

Кремль рассматривает сегодняшнюю гибридную войну как вполне рациональный и, по сути, оборонительный ответ на экзистенциальную угрозу, которую представляет демократический мир авторитарной модели России. Такая перспектива во многом обязана стойкой паранойе Москвы по поводу распада Советского Союза в 1991 году, когда волна массовых демократических восстаний в оккупированной Советским Союзом Центральной Европе привела к быстрому распаду СССР. Кремль готов пойти на всё, чтобы предотвратить повторение этой катастрофы, и его преследует идея так называемой "цветной революции", происходящей внутри самой России. Это напрямую привело к военному вмешательству России в Украину после демократической революции Евромайдана в начале 2014 года.

Спустя семь лет после тех роковых событий Украина остаётся в эпицентре противостояния между Россией и Западом. Москва продолжает оккупировать Крым и некоторые части восточной Украины, не проявляя никаких признаков готовности к отступлению. Напротив, Путин закончил 2020 год, пообещав лишь усилить свою атаку против Украины. Выступая во время ежегодного пресс-марафона в Москве 17 декабря, российский лидер объявил о планах усилить российскую поддержку двух самопровозглашённых сепаратистских республик на Донбассе.

"Россия, как и раньше, будет поддерживать Донбасс, — заявил он. — Мы даже увеличим нашу поддержку".

В соответствии с риторикой, которая характеризует гибридную войну России в Украине, Путин осторожно сформулировал своё последнее заявление языком соседской озабоченности. Однако на фоне, казалось бы, безобидных разговоров о большей поддержке РФ инфраструктуры и социальных вопросов, нельзя ошибаться в угрожающем оттенке его обещания "продолжать активно участвовать (в Восточной Украине, — ред.) не только в гуманитарной сфере, но и в рамках прямого сотрудничества".

Официально Москва признаёт сепаратистские районы востока Украины территорией Украины и привержена их реинтеграции в Украину. Но на практике Кремль предпринял серьёзные шаги для того, чтобы любые будущие усилия по реинтеграции оказались тщетными. С весны 2014 года местное население сталкивается с непрекращающимся потоком российской пропаганды, восхваляющей Кремль и демонизирующей Украину. С весны 2019 года Москва начала ускоренную выдачу российских паспортов жителям оккупированных регионов. Эта стратегия получения гражданства превращает оккупированный восток Украины в "паспортный протекторат" и открывает путь для неограниченного вмешательства России. Даже если Украина сможет восстановить номинальный контроль над регионом, огромное количество владельцев российских паспортов предоставят Москве бесконечные предлоги для вмешательства и отказа Украине в полном суверенитете. Недавние комментарии Путина ясно показывают, что он намерен проводить такую политику и в 2021 году.

Показателен отказ России от компромисса по Украине, несмотря на кажущиеся непропорциональными издержки. Это показатель приверженности Москвы предотвращению закрепления демократии в традиционных "имперских территориях" РФ и напоминание о том, что нет страны более важной для самоощущения России, чем Украина. Действительно, многие считают, что Украина настолько исторически и культурно близка к РФ, что многим россиянам всё ещё трудно принять её как отдельную и независимую страну. Эти представления о неделимой близости — улица с двусторонним движением. Если демократия сможет добиться успеха в Украине, то, когда российское население начнёт требовать прекращения "путинизма" и аналогичного перехода (демократии, — ред.) для себя — это будет лишь вопросом времени.

Это делает Украину наиболее логичным местом для отражения гибридной агрессии России и лучшей возможностью для достижения решающей победы. На протяжении всего постсоветского периода украинцы неоднократно демонстрировали своё желание жить в условиях современной европейской демократии. Страна осуществила не одну, а две отдельные демократические революции, и с 2014 года принесла исторические жертвы в своей борьбе против российской агрессии. Благодаря этим титаническим усилиям демократические выборы теперь стали обычным явлением политической культуры Украины, а поддержка членства в ЕС и НАТО находится на рекордно высоком уровне. Единственное, что мешает украинцам консолидировать демократический прогресс в своей стране, — это гибридная кампания, которую в настоящее время ведут Россия и её союзники в украинской олигархической элите, которые разделяют цель Кремля сорвать евроатлантическую интеграцию Украины.

Объединённая мощь России и украинского класса олигархов, несомненно, огромна, но она не может рассчитывать на то, чтобы конкурировать с бесконечно большей мощью западного мира. К сожалению, Запад ещё не оказал Украине той подавляющей поддержки, которую оказали странам Центральной Европы в 1990-е годы. Напротив, поддержка Запада оставалась относительно скромной, позволяя демократической Украине выжить, а не процветать. Это необходимо изменить, если демократический мир хочет послать безошибочный сигнал Кремлю и выйти за рамки нынешнего цикла гибридных боевых действий с РФ.

Поскольку в США вот-вот начнётся президентство Джо Байдена, а канцлер Германии Ангела Меркель уйдет в отставку в ближайшие месяцы, 2021 год станет годом фактически смены руководства западного мира. Это должно включать фундаментальное переосмысление того, как лучше всего подойти к России. Нынешняя политика мягких санкций и символического пренебрежения оказалась исключительно неэффективной. Исключение из клуба наций G8 явно не мешает Путину выполнять его "имперскую миссию".

Единственный фактор, к которому Москва отнесётся серьёзно, — это сила, которой у Запада достаточно, но которую он ещё не задействовал. Как заметил Уинстон Черчилль в 1946 году, "нет ничего, чем россияне восхищаются так сильно, как сила, и нет ничего, что они меньше всего уважают, чем слабость". Это остаётся так же верно сегодня, как и 75 лет назад, и место, где можно продемонстрировать силу Запада — это Украина.

По материалам The Atlantic Council