Готовность Украины к новому наступлению и манипуляции России: "Официальный разговор" с нардепом Ириной Верещук

Стягивание войск России к украинской границе обеспокоило не только саму Украину, но и всё мировое сообщество. Десятки стран осудили обострение ситуации со стороны Российской Федерации. 

Грозит ли Украине новое нападение России, почему обострение произошло именно сейчас и как реагирует мир — рассказала народный депутат Украины Ирина Верещук в программе "Официальный разговор" телеканала "Дом".

Ведущая — Ирина Твердовская.

— Нужен ли России Донбасс?

— Нет. Я считаю, России Донбасс не нужен. Донбасс для России — всего лишь рычаг давления на центральную украинскую власть. Кроме Украины, конечно же, есть партнёры по НАТО, и Россия думает, как она может давить на них через Донбасс.

— Но нынешнее обострение — самое серьёзное с 2014 года. С чем это связано?

— Во-первых, это стратегические учения, которые были запланированы и с помощью которых можно было послать предупредительные сигналы. И Россия этим воспользовалась. Россия проводит более 4 тыс. учений — стратегические, тактические, на воде, на суше — и она использует это, чтобы показать оружие на границах Украины и продемонстрировать его НАТО.

— Большая война возможна?

— В нашем мире возможно всё. Но главное — ответ на вопрос: "Мы готовы?"  Понимая, что нас может ждать.

Да, мы готовы. Ответ дал президент, ответ дал главнокомандующий Вооружённых сил Руслан Хомчак, ответ дали все мы в парламенте. Мы понимаем, что возможна большая война. Мы это чётко осознаём и готовимся. Готовимся как армия. Готовимся как резервисты, как силы территориальной обороны и, конечно же, как общество. Медийная составляющая, информационная составляющая очень важна. Без паники, но будем готовы. Мы и так седьмой год в войне. Мы понимаем, что Россия может пойти в наступление, но делаем всё, чтобы этого не случилось.

— Почему обострение произошло именно сейчас — весной 2021 года?

— Это связано, наверное, с возможностями военной логистики. Как правило, обострения случаются весной, летом, но не в зимнюю пору. Также это связано с учениями. И, я думаю, это игра на нервах. Россия играет и требует посадить себя за стол переговоров, бравируя человеческими жизнями. Потому что, как я понимаю, санкции на Россию давят, как бы она не делала вид, что всё хорошо.

Это санкции против "Северного потока-2", который всё никак не могут достроить. И остальные санкции, которые даже не касаются агрессии в Украине. Например, из-за отравления Алексея Навального или Скрипалей. Или санкции, введённые из-за вмешательства в выборы США. 

У России много проблем. Уже четыре страны назвали Россию своим главным противником в своих военных доктринах. Среди них, например, Великобритания, которая в своём отчёте 11 раз вспоминает Россию наряду, например, с Северной Кореей. О чём это говорит? Это говорит о том, что угроза, которая исходит от РФ, более чем очевидна. Не только для нас, которые страдают от неё физически. А и для других стран. 

— Какова была цель переговоров лидеров Германии, Франции и России без участия Украины?

— На самом деле, переговоров без Украины не было. Это нарратив РФ, которая пытается дезинформировать украинское общество, показав, что Россия сидит за столом переговоров без Украины. На самом деле, это был телефонный разговор Ангелы Меркель, Эммануэля Макрона и Владимира Путина, который касался перечня вопросов, например, вакцинации, санкций из-за Навального и других вопросов. Конечно же, вопрос Украины был, но, если вы посмотрите отчёт, например, Германии или Франции, то вопросу Украины уделили минуту. 

И тут никто не говорит, что Франция или Германия мало времени отвели для Украины. Это просто рутинная работа, которая происходит каждый день. Россия решила таким способом показать, что она провела переговоры. Мы же тоже проводим переговоры без России, и даже не собираемся её звать за стол переговоров, поскольку она отказывается признавать себя стороной конфликта.

— То есть Россия вырвала это из контекста? 

— Да. Мы уже давно знаем, что делает Россия по отношению к Украине, — она ведёт гибридную войну, в том числе и информационную. Это и была та часть информационной войны, которая не нашла своего потребителя в Украине. 

Мы работаем с Британией, США, НАТО. Мы провели 16 телефонных переговоров. Президент Владимир Зеленский встретился с президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом. Это фактор сдерживания.

Чем громче будет голос Америки, Канады, Великобритании, Турции и других стран, тем тише будет слышно залпы орудий на востоке. Украина — как раз та страна, которая делает всё, чтобы ситуация разрешилась мирным образом.

— Что именно делает Украина? 

— Мы используем все каналы коммуникации — дипломатические, политические. Они направлены на мирное решение ситуации и недопущение эскалации. 

— Какова роль Верховной Рады в этом?

— Законодательная. Мы должны делать то, для чего нас выбрали люди. Должны принимать законы, которые будут приближать реинтеграцию Донбасса. Например, закон об амнистии, закон об особом статусе, закон даже об ответственности. Речь не идёт о коллаборации, но мы должны чётко поставить рамки. В рамках указать, что мы будем делать и какова будет судьба тех людей, кто будет реинтегрироваться вместе с нами. Этот процесс не один год будет длиться, но мы хотя бы начали это делать.

— Почему нельзя вносить в Конституцию поправки об особом статусе?

— Потому что Конституция одна, а регионов в нашей стране — 24, и Автономная Республика Крым. Конституция — это свод правил, единый для всех. В унитарном государстве мы не можем для регионов давать дополнительные полномочия через внесение изменений в Конституцию. А все остальные полномочия, которые не требуют внесения в Конституцию, мы даём через децентрализацию. Это шикарная возможность, шикарный инструментарий для местных властей, которые умеют с этим работать. Строить свою жизнь, помогать друг другу в своих общинах так, чтобы не надо было обращаться к центральной власти.

— Вы часто бываете на Донбассе. Что говорят вам люди?

— Они говорят: "Мы живы. Мы хотим жить. Мы хотим мира. Мы не хотим прятаться по подвалам. Мы не хотим бояться. Мы тревожимся. Мы боимся. Мы боимся, что завтра мы останемся без того малого, что у нас осталось. Мы боимся за наших детей". Это говорят люди. И самое важное, мне кажется, — чтобы политики никогда не забывали, что там живые люди. Тут живые и там живые.

Нельзя расчеловечивать. Потому что война всегда расчеловечивает. Нужно сделать всё, чтобы мы чувствовали нерв Донбасса, чувствовали этих людей и никогда от них не отгораживались.