Шаги к деоккупации Крыма и ОРДЛО — что делает Минюст: "Официальный разговор" с Валерией Коломиец

Министерство юстиции Украины предпринимает множество шагов по возвращению Крыма и Донбасса под контроль украинского правительства. В частности, это делается на международном уровне с помощью исков против России в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). 

Как эти иски помогают привлечь Россию к ответственности и что еще может сделать Украина для деоккупации Крыма и ОРДЛО — рассказала заместитель министра юстиции Валерия Коломиец в программе "Официальный разговор" телеканала "Дом".

Ведущая — Анна Нитченко.

— Что делает ваше министерство для возвращения Крыма и Донбасса? 

— Мы как соавторы Национальной стратегии по правам человека в новой редакции очень много уделили внимания именно защите прав людей, которые оказались в очень тяжелых обстоятельствах из-за оккупации, из-за войны. В то же время, мы уделили внимание тому, каким образом мы должны двигаться все вместе для того, чтобы вернуть эти территории. 

Хочу также напомнить, что буквально недавно в Украине произошло беспрецедентное событие — Крымская платформа. Оно беспрецедентно тем, что, наверное, за все 30 лет независимости такого масштабного международного события в Украине не происходило. Очень важно, что все органы государственной власти, в том числе Министерство юстиции, были включены в эту работу для того, чтобы показать нашим иностранным партнерам, нашим друзьям, что именно происходит и почему это важно для всего мира, а не только для Украины. 

Оккупация является проблемой не только украинского народа, не только тех людей, которые оказались на оккупированных территориях Луганска, Донецка или Крыма, а, в том числе, это проблема для жителей других стран. Очень легко показать на одном конкретном примере. 

Например, Министерство юстиции занимается тем, что мы фактически ведем переписку с иностранными органами, что касается исполнения решений судов. Да, мы прекрасно знаем, что исполнение решений судов — это очень важно, потому что это, например, выплаченные алименты, деньги, это очень важно для ребенка. Или, например, это может быть что-то связанное с тем, чтобы преступник понес наказание.

Когда мы говорим об оккупированных территориях, то это единственные места, где мы легитимно не можем ни исполнить решение какого-то иностранного суда, когда мы его получаем, ни разыскать гипотетического преступника, чтобы все-таки он мог предстать перед законным судом и понести какую-то ответственность. 

Буквально пару месяцев назад у нас была встреча с представителями Совета Европы, которые готовят мониторинговые представления о нарушении прав людей, они конкретно нацелены на Крымский полуостров. И этот пример им очень понравился, потому что они сказали, что раньше никогда не смотрели на эту проблематику с этой точки зрения. Логично, что для них, как для жителей Европы, более животрепещуще то, что касается их граждан.

Поэтому, я считаю, что на сегодняшнем этапе самое важное, что мы можем делать и что мы все консолидировано делаем — это, конечно же, поиск новых союзников и умение объяснить этим людям, почему то, что происходит в Украине — оккупация наших территорий и война — это не просто проблема Украины, но это проблема, в первую очередь, и Европейского Союза тоже.

То количество представителей, которые были на Крымской платформе, принимали участие в саммите, показали все-таки, что безопасность в Украине — это действительно безопасность в Европе, в Черноморском регионе и в мире, в том числе. Но тут возникает один-единственный вопрос: вроде, и санкций много, и действия мирового сообщества есть, и реакция есть, а Россия не реагирует, она как нарушала права, так и нарушает. 

— Как, с юридической точки зрения, может действовать Украина, чтобы привлекать к ответственности Россию? 

— Мы действуем. Как раз здесь Министерство юстиции играет не последнюю роль. Я говорю о том, что у нас есть ряд исков, связанных с Крымом и Донбассом, в Европейском суде по правам человека. Министерство иностранных дел тоже имеет ряд своих судебных производств в международных судах, но я могу рассказывать только про наши. 

Все наши иски признаны судом как такие, которые могут рассматриваться. Это очень важно, потому что, хочу напомнить, что Европейский суд по правам человека очень сильно отсеивает дела. По одному из них слушание будет проходить через два месяца. Я уверена, что мы сможем уверенно и достойно представить свою позицию и убедить судей Европейского суда в своей правоте. 

Я хочу напомнить, что, конечно, эти судебные производства длятся не быстро, поэтому результаты... мы пока что не можем говорить, что вот завтра мы получим уже какой-то видимый, конкретный результат. Но я хочу сказать, что видно, что Российская Федерация очень серьезно к этому относится. 

Что я имею в виду? Недавно они тоже обратились Европейский суд по правам человека. Жалко только, что почему-то их специалисты не в курсе, что в Европейский суд по правам человека нельзя обращаться на русском языке. Но да, они обратились с иском к Украине, где, в том числе, фактически зеркально отображается то же самое, что мы писали о том, что они нарушают наши территории, права человека. Они то же самое говорят, в свою очередь, о нас. Но, поскольку они обратились не на официальном языке Европейского суда по правам человека, пока что мы ожидаем перевода от них. И тогда уже будем смотреть, насколько, в принципе, приемлема или неприемлема вся эта история.

— Насколько велики наши шансы на победу?

— Наши шансы, конечно, велики. Мы долго готовили эти производства, эти заявления. Мы собирали вместе, в том числе, с органами прокуратуры доказательства, и на эту работу было потрачено очень много времени и усилий. Очень качественное было сопровождение и с украинской стороны, и от наших международных партнеров. Поэтому мы прекрасно понимаем, что у нас есть самые большие шансы на победу.

— Чем это грозит России — наша победа?

— Наша победа грозит тем, что, объективно говоря, во-первых, они виноваты в том, что они действительно делали эти действия, и они будут вынуждены возмещать определенный ущерб. Конечно, пока рано говорить о том, какой, потому что нужно будет смотреть, где суд примет наши аргументы и где суд признает, что именно действия российских властей привели к тому или иному результату. 

Мы же говорим о том, что мы потеряли, с гуманитарной точки зрения, с точки зрения людей, территории. Но на самом деле, у бизнеса — что украинского, что международного — тоже очень много проблем именно из-за оккупации и военных действий. Потому что, в том числе, было потеряно очень много предприятий, много бизнесов. Уже не единичны случаи обращения, в особенности по Крыму, некоторых фирм с требованием возместить ущерб. 

По Донбассу, насколько мне известно, пока еще никто не обращался, но я думаю, что это было бы очень интересно. Чем больше юридических лиц, бизнесменов, иностранных бизнесов будут это делать и попытаются возместить свои убытки, которые нанесены незаконными действиями Российской Федерации в Крыму и на Донбассе, тем будет больше политическое давление.

— Что касается самого Минюста, что за два года вы успели сделать и что еще планируете? 

— Сделано то, что мы упростили и расширили возможность доступа к определенным реестрам. Мы хотим давать больше возможностей людям использовать необходимые им реестры для того, чтобы получать всю необходимую информацию и использовать ее в нужных целях. Для нас очень важно сейчас провести детальный анализ работы наших реестров и расширить их функционал.