Рост цен, отказ от доллара и влияние санкций: интервью с экономистом Игорем Бураковским о ситуации в России

По итогам февраля ВВП России сократился на 2,8% — таковы данные Минэкономразвития РФ. Кроме того, за январь в России цены на продукты питания выросли на рекордные 7%. В этой связи российские власти могут продлить соглашение о заморозке цен на отдельные товары, которое действует до 1 апреля, а также расширить перечень контролируемых товаров. Эти темы в программе "На самом деле: Россия" телеканала "Дом" комментирует председатель правления Института экономических исследований и политических консультаций Игорь Бураковский.

Ведущая программы — Мария Строева.

— По вашему мнению, намерение российского правительства контролировать цены на основные продукты и услуги — это продуманный и эффективный шаг или попытка хоть как-то спасти положение?

— Когда речь идёт о контроле за ценами, то это во многом вынужденный шаг, своеобразный "жест отчаяния". И прежде всего это шаг, который имеет политическое значение.

Что касается самой идеи, то она не новая в России. В 2010 году было даже принято специальное постановление правительства Российской Федерации, в котором определено 24 товара. И на эти 24 товара правительство могло вводить те или иные ограничения по росту цен.

Но если раньше считалось, что ограничения цен надо вводить тогда, когда они выросли больше, чем на 30% за последние 30 дней, то сегодня этот порог снизили. И сегодня в России говорят о том, что ограничения на цены нужно вводить, если хотя бы в одном из регионов цены за месяц выросли на 10%.

То есть ситуация с ценами ухудшается. За январь в России цены на продукты питания выросли на рекордные 7%. И эта инфляция в 7% говорит о том, что в экономике что-то не так.

— Мы помним, к чему приводят попытки контролировать цены — такие товары либо совсем исчезают с полок магазинов, либо возникает их дефицит. Насколько возможен дефицит на те или иные товары в России?

— Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Потому что всегда есть определённая прослойка покупателей, которые готовы покупать товары по более высоким ценам. Поэтому говорить о том, что что-то принципиально пропадёт из магазинов, наверное, неправильно.

Но когда мы говорим о заморозке цен, то мы должны понимать три вещи.

Первый момент — заморозив цены, мы не можем сделать всё общество счастливым. Например, когда все покупают картошку за условные 20-30 рублей или гривен.

Второй момент — когда мы снимаем заморозку цен (а рано или поздно это придётся делать), цены начинают отыгрывать. То есть цены вырастают, и таким образом то, что мы, возможно, выиграли за счёт заморозки, потом компенсируются благодаря стандартным рыночным механизмам.

И третий момент — если мы хотим кому-то реально помочь, например, бедному населению, то заморозка цен — это последний инструмент, к которому нужно прибегать. Это могут быть целевые субсидии, условные продовольственные талоны, которые существуют во многих странах мира, какие-то другие инструменты. То есть это была бы комплексная политика помощи, действительно, социально нуждающимся.

— Действительно, в развитых странах есть такой вид помощи, например, государственным служащим, которые получают не очень высокую зарплату, — в качестве бонуса им выдают аналоги талонов. Но это не талоны на приобретение дефицитных товаров или товаров по сниженным ценам, а как бы дополнение к заработной плате. И люди могут этими бонусами расплатиться в больших торговых сетях за продукты. Что-то подобное возможно в России? И насколько вообще это действенный механизм? Может быть, лучше зарплаты тогда повысить?

— Когда мы говорим о покупательной способности населения, то это комплексный вопрос. Поэтому, если речь идёт о бедных (а бедные есть во всех странах), то идея тех же самых продовольственных талонов может сработать. Всё зависит от того, какие масштабы бедности, по каким критериям будут выдаваться эти талоны, и как это всё будет организовано. Потому что на самом деле это достаточно сложная схема. И тут возникает вопрос, как её институционально обеспечить.

Касаемо заработной платы. Мы прекрасно понимаем, что сегодня ситуация с заработной платой в России очень неоднозначна. Последние опросы российских предпринимателей говорят следующее: в связи с пандемией, в связи с экономическими трудностями один из традиционных инструментов — снижение заработной платы либо пересмотр условий труда.

С другой стороны, Россия — очень интересная страна. Тут практически каждый третий человек так или иначе работает на государство, и его благосостояние напрямую зависит от того, что готово платить ему государство и как государство способно выполнять свои социальные обязательства.

— В последнее время в России, судя по заявлениям чиновников, возникла тема ухода от доллара и привязки, например, к китайскому юаню. Из формулировок складывается впечатление, что доллар — это причина ослабление рубля. Есть ли перспектива ухода от этой жёсткой привязки к доллару? Ведь всё, что продаёт Россия — в первую очередь нефть — привязано к доллару.

— Это тема весьма глубокой профессиональной дискуссии. Поэтому давайте вернёмся просто к исходному моменту. А исходный момент заключается в том, что доллар на сегодняшний день является международной валютой, и подавляющее большинство расчётов сегодня ведётся в долларах. Поэтому, хотим мы того или не хотим, но та же самая нефть котируется в долларах, многие товары, которые продаются на мировом рынке, котируются в долларах, оплачиваются долларами. Это экономические реалии глобальной экономики. И говорить, что мы уйдём от них и перейдём к чему-то другому, я бы остерёгся.

Второй момент — действительно, в двусторонних расчётах мы можем ориентироваться на юань, можем ориентироваться на любую другую валюту. Но это тяжело сделать на государственном уровне. То есть если нам нужно за что заплатить долларами, мы заплатим долларами. И в данном случае выбор валюты — это прежде всего решение бизнеса, решение тех экономических агентов, которые занимаются внешнеэкономической деятельностью.

Что касается взаимосвязи доллара и проблем России. Думаю, ситуация и проще, и сложнее. Россия весьма внешне зависимое государство. Перспективы России зависят от целого ряда внешних факторов. Не столько от того, что делается в самой России, сколько от внешних факторов. Это цена на нефть, цена на газ, цена на металлы, на золото и цена на многие другие сырьевые ресурсы. Как только происходят разного рода колебания, эти колебания цен сразу трансформируются в колебания того же самого рубля.

Третий момент — это проблема политического характера. Россия сейчас находится под достаточно жёстким пакетом международных санкций. И санкции во многом определяют динамику валютного курса. Ряд российских исследователей говорит о том, что при сохранении нынешнего положения с санкциями и нынешней динамики цен мы можем говорить о том, что в 2021 году курс будет где-то колебаться на уровне 80 рублей за доллар. Это один из прогнозов.

В то же время эти эксперты говорят, что, если санкций не будет, и если ситуация каким-то образом стабилизируется, тогда мы можем ожидать даже определённое укрепление рубля, скажем, до 76 рублей за доллар. Это говорит о том, что санкции влияют.

Санкции влияют в макроэкономическом плане, а не только на отдельные сферы, не только на отдельные секторы, которые находятся под санкциями.

Есть, конечно же, и четвёртый момент — это те изменения, которые на сегодняшний день происходят в глобальной системе мирового хозяйства. Если мы конкурентоспособные, тогда наши партнёры заинтересованы не только вести с нами деятельность, но мы можем ставить вопросы о том, чтобы, скажем, рассчитываться рублями, рассчитываться какой-то другой валютой. Но опять же мы возвращаемся к решению первый трёх вопросов.