Действовать на упреждение: оборонное соглашение США и Украины и планы Кремля обсуждаем с Николаем Маломужем

Одним из главных достижений визита Владимира Зеленского в США стало заключение оборонного соглашения между министерством обороны Украины и Пентагоном. Согласно документу, будет продолжено сотрудничество в области безопасности, а также дальнейшая военная поддержка США. Соглашение включает программу тренировок и учений, которые помогут Украине противодействовать российской агрессии.

Кроме того, Украина и Америка углубят сотрудничество в области безопасности в Черноморском регионе. Также Украина обязуется продолжать реформы оборонной сфере. Документ предполагает и усиление сотрудничества в области кибербезопасности.

А вот в Москве нервно отреагировали на углубление оборонного сотрудничества между Украиной и США. В Кремле намекнули, что в последствии это приведет к эскалации на Донбассе. Как заявил пресс-секретарь главы РФ Дмитрий Песков, в Кремле "обратили внимание" на планы по оказанию Соединенными Штатами военной помощи Украине. 

О договоренностях, достигнутых между Украиной и США, реакции Кремля и вариантах дальнейшего развития ситуации в программе "Украина на самом деле" телеканала "Дом" говорит генерал армии Украины, экс-руководитель Внешней службы разведки, военный эксперт Николай Маломуж.

Ведущая программы — Алена Черновол.

— По заявлениям Кремля, Россия не является стороной конфликта. Почему же Москва продемонстрировала столь бурную реакцию?

— Реакция ожидаемая, потому что мы уже имеем конкретные договоренности с США в отношении именно оборонных проектов. Тут и проекты по разработке новых видов вооружения, постановки их на наше боевое дежурство. Это новейшие типы, не только "Джевелины", но и наши "Корсары", которые будут разработаны вместе с системой наведения США. Это наши новые противотанковые комплексы, ракетные комплексы, танки "Оплот", но с авионикой, например, США и Германии, и других стран.

Это усиление обороноспособности в десятки раз. Стратегический посыл, озвученный Байденом и Зеленским (Совместное заявление о стратегическом партнерстве Украины и США, — ред.), чувствителен, потому что это влияет на всю систему обороны и безопасности России, и особенно на те аспекты, где они предполагают, что они должны иметь приоритет, и могут проводить спецоперации в отношении Украины. А новые средства защиты не дадут возможности [Кремлю] реализовать ни наступательные операции, ни провокации, ни тем более консолидацию с другими странами. Например, проведение больших учений безнаказанно.

То есть в этой ситуации мы станем намного сильнее, имеем технического вооружение, структурированную армию, союзников. Это комплекс защиты. Но тут не только вооружение, техника и войска, а еще и соединение наших пограничных и разведывательных возможностей. А разведывательные возможности США — это мощнейший комплекс, который имеет контроль по всему миру. Все темы: оборона и безопасность, политика, экономика, финансы. Сила — это не только военная составляющая.

Например, можно выключить систему SWIFT, и это все развалится, та же экономическая составляющая России. Такая модель сотрудничества, которая объединяет силы, показывает, что поддержка наполнена конкретным содержанием, программой, которая в ближайшие полгода-год будет иметь уже конкретный выход. Поэтому Россия пытается, конечно, угрожать.

— Но ведь независимая Украина никогда не была замечена в захватнических действиях. Все, что мы хотим — защитить наши территории, временно оккупированные Россией. И когда Кремль говорит, что будет принимать какие-то "контрмеры", — не сдают ли они себя с потрохами такими высказываниями?

— Они четко показывают, что сейчас концепция контроля именно этого региона — Украина, Беларусь, Молдова, Грузия — разваливается. То есть эта модель не срабатывает. И модель запугивания и размещения войск, и проведения массовых учений тоже не работает. Потому что реагируют на эти действия очень мощные страны.

Например, начали учения весной. Видели, какой была реакция США, Канады, Евросоюза, Японии и других стран? Весь мир поднялся. И [в Кремле] вынуждены были прекратить учения и отойти. В этой ситуации консолидация минимум 19 мощнейших стран мира, которые определяют всю составляющую мировых процессов, — это очень мощный вариант влияния на сдерживание России.

А второй момент — урегулирование ситуации на востоке. В Крыму — это одна тема. А на Донбассе — это ближайшая составляющая. Вот тут глобальное сотрудничество позволяет выйти на реальные модели возврата Донбасса, контроля этих территорий, когда угрозы будут более опасны для России, чем не пойти на решение донбасской проблемы по сценарию международного права, которому подчиняются все — и Украина, и США, и Россия.

Давайте выполним Минские соглашения, но на основе международного права и законодательства Украины. Потому что это наша территория и наши граждане. Соответственно, они должны подчиняться этим правилам. А уже договорились о конкретных гуманитарных вопросах, это уже составляющая, которая позволяет решать процессы переговоров. Но мы пойдем на эти переговоры эффективно тогда, когда будет воля всех сторон. И в первую очередь России, которая под влиянием очень мощных факторов — военных, политических, дипломатических, экономических — пойдет на конкретные шаги. Я думаю, такой способ сотрудничества позволит нам это делать в ближайшее время.

— Чего нам ожидать от масштабных российско-белорусских военных учений "Запад-2021", которые пройдут в Беларуси с 10 по 16 сентября?

— Мы понимаем и заранее просчитываем эти угрозы. Нужно на упреждение действовать всегда. Такие учения имеют статус, это как будто бы отрабатывается противодействие другим странам, — "защита союзных государств России и Беларуси ", как они объявили. А фактически это концентрация войск — ракетных, танковых, "Градов", "Ураганов", сотен тысяч боевой техники.

Это десятки тысяч военнослужащих, это десантно-штурмовые бригады, которые действуют в тылу при наступательных операциях. Имея эти угрозы в отношении Украины, Прибалтики, Румынии, мы должны тему формулировать заранее. Если готовятся учения, значит, должен быть четко сформулирован порядок дня, и, как предусмотрено международными правилами, должен быть международный контроль. Тут должна быть активная и эффективная работа нас и наших партнеров.

В комиссии стратегического партнерства с НАТО эти варианты предусмотрены. Сейчас мы активно прорабатываем с европейцами, с представителями НАТО, с Турцией, Румынией и Прибалтикой. Это уже будет мощный блок заинтересованных стран.

А третья сторона — это эффективная дипломатическая составляющая. Нужно давить на Россию разными средствами. Политическими, дипломатическими, экономическими, технологическими, энергетическими, раз Россия использует энергетику, например, газ, не только как экономический проект, а и политический. Потому что угроза, например, безопасности страны Европы выше, чем любой газ.

Мы собрали более 20-ти таких аргументов для России. Путин понимает только критические проблемы для России — и реальные угрозы. Когда не только Украина, но и все участники переговорного процесса, мощное сообщество, стоят на одном: прекратите учения, прекратите эскалацию, выходим на договоренности, и решаем болевые точки. Донбасс, например, Крым — позже, как и в других точках, Сирия, например, Иран. Это миру тоже нужно. И эти темы тоже решаются. Но по отдельным сценариям. Нас волнует Украина.

Мы должны порядок дня формировать в первую очередь для себя, и для наших партнеров, а затем выходить уже на переговоры с Россией, но с теми аргументами, которые будут восприняты Россией. Они должны быть чрезвычайно сильными и критически мощными для РФ.

— По словам Александра Лукашенко, РФ и Беларусь "вместе должны учится, потому что воевать им придется тоже вместе". Он так же отметил, что в Беларуси и России "союзная армия". В Кремле же заявили, что в соседнюю Беларусь в рамках стратегических учений направлено около 2,5 тыс. российских военных. Как Украине нужно готовиться к этому?

— Мы должны начать вопрос с политических моментов. В первую очередь при проведении учений мы должны иметь верификацию, контроль за этими учениями, и должны использовать все средства для определения рисков. Это в первую очередь разведывательные возможности, стратегическая разведка, военная, пограничная служба. Мы должны готовить наш спецназ. Но это на случай чрезвычайных ситуаций. Мы декларируем военно-дипломатический формат и политические решения этой задачи.

Мы не были инициаторами каких-то военных действий. Мы всегда готовы, у нас всегда составляющая — оборонная безопасность, военная разведка готова. Но с другой стороны, мы предлагаем варианты и контроля по учениям, и недопущения каких-то боевых действий. Это очень эффективно работает, когда мы объединяемся с другими партнерами. Не только с нашими ближайшими соседями. И когда Германия, как партнер России, и Франция, Великобритания, США, Канада, Турция, и, возможно, другие страны СНГ, которые часто бывают или нашими партнерами, или хотя бы сочувствуют нам, — такое сообщество не позволяет [России] действовать вольно.

На границе мы должны иметь полный контроль, техническими, видеосредствами, физическими возможностями. И упреждать возможные провокации, не поддаваясь на них. Но если начинается какая-то военная операция, конечно, — отвечать, уже когда есть реальная угроза.

— Нам говорят, что это просто военные учения, и угрозы нет. Стоит ли верить таким сообщениям, или мы должны быть готовы к любому варианту развития событий, к обороне государства?

— Глубинно ведется работа по выяснении реальных планов. Разведка должна знать эти планы. И мы, и наши партнеры.

Я приведу конкретный пример. В 2008 году мы стояли на грани войны с Россией, перед Грузией. Мы знали их планы по Черноморскому флоту, по Крыму и т.д. И поэтому, зная глубинно эти операции, подключив наших партнеров, мы дали сигнал России, что мы будем действовать сообща. Но самое главное было: а как же упредить такие действия?

И я выполнял миссию, переговоры с президентом России, чтобы упредить, возможно, военные операции. И мы их упредили. Хотя стояли на грани войны, и одно время ночью могли начаться боевые действия сначала локального характера, а затем глобального. Это могла быть война. Важно иметь силу и возможности защищаться, но важнее всего — упредить возможную войну и конфликт. Это основная задача и разведки, и дипломатии, и государственных деятелей. Так же, как по Крыму надо было делать.

Потому что, когда начинается война, остановить очень тяжело. Поэтому важнейшая составляющая, — чтобы мы имели информацию на упреждение. Все эти заявления России — только внешний фон, а реальная ситуация — там, где формируется политика, в офисе президента Путина, в Генштабе, в спецслужбах.

Еще один момент был важнейший в период Революции Достоинства. Россия же хотела зайти, не просто, а пройти аж до Киева. И мы тогда их ориентировали по различным оперативным каналам, что, если зайдете, США и НАТО разблокируют свой нейтралитет и используют всю свою силу. И мы предложили им: россияне, вы же начали якобы учения планово, вот планово их и прекратите. И они их прекратили, потому что поняли, к чему приведет — к глобальной войне, будут гибнуть и россияне, и Россия.

Под глобальной угрозой нужно уметь вести глубинную оперативную, военно-политическую, дипломатическую работу.

— Способна ли Украина упредить какие-то сложные моменты на будущее?

— Я могу утверждать, что сейчас мы имеем все возможности вместе с партнерами упреждать такие действия.

Хочу успокоить всех: на сегодня любых глобальных наступательных операций против Украины не планируется. Россия не готова к таким сценариям. И я надеюсь, что она не посмеет пойти на какие-то кардинальные действия против Украины.