Политика военного шантажа: о прогнозах встречи Байдена с Путиным говорим с политологом Альвидасом Медалинскасом

Белый дом и Кремль подтвердили встречу президентов Джо Байдена и Владимира Путина. Переговоры запланированы на 16 июня в Женеве. В Белом доме сообщают, что стороны обсудят вопросы стратегической стабильности, пандемию COVID-19 и региональные конфликты. А советник главы США Джейк Салливан констатировал, что отдельное место в повестке займёт Украина.

Цель США — восстановить стабильность в отношениях с Россией, ведь именно Байден предложил Путину провести встречу в виду напряжения между странами. Кремль до последнего оставлял открытым вопрос, примет ли Путин приглашение. Байден приедет в Европу в середине июня, в частности, для участия в саммите НАТО.

Как грядущие переговоры могут повлиять на ситуацию в Украине и, в частности, на вопросы оккупации Крыма и боевых действий на Донбассе — в программе "На самом деле: Украина" телеканала "Дом" говорим с литовским политологом Альвидасом Медалинскасом.

Ведущий программы — Николай Сырокваш.

— Чего вы ожидаете от встречи Байдена с Путиным?

— Принципиальной позиции Соединённых Штатов по поводу того, что Россия делает в этом регионе и за его пределами. Я занимаюсь Россией и Украиной как политолог и как политик, был председателем комитета по иностранным делам парламента Литвы.

Если Россия почувствует слабинку — она пойдёт дальше. Я надеюсь, этот урок США выучили. И вообще — что западные демократии выучили, что очень трудно найти общий язык с автократическими режимами, если идут только уступки.

Думаю, на этой встрече главный вопрос будет такой — что будет дальше? По-английски говорят "containment" или "appeasement", то есть — сдерживание агрессии России, в том числе и в отношении Украины. Или это будет умиротворение во имя других некоторых регионов, в первую очередь Арктики, это очень важный регион.

Я очень надеюсь, что Америка покажет свою твёрдую позицию, ведь это будет сигнал России, что нечего устраивать провокации, которые они устраивали этой весной. Я уже не говорю о семи годах гибридной войны, которая идёт против Украины и аннексии Крыма.

— Как вы думаете, какие касающиеся Украины вопросы обсудят президенты США и России?

— В первую очередь — по поводу аннексии Крыма. США придерживаются позиции о непризнании этой аннексии и считают Крым территорией Украины. Здесь всё ясно. А что касается вопроса Донбасса, то тут есть несколько возможных вариантов развития событий, о которых мы, наверное, не сразу узнаем после этой встречи.

Соединённые Штаты не представлены в Нормандском процессе. Как и в другом процессе — Минском. Вопрос — действительно захотят ли Соединённые Штаты более активно включиться в решение этого вопроса?

И тут опять же возможны два варианта. Один — что Соединённые Штаты скажут, что они хотят этим заниматься, как важным вопросом стабильности в регионе — не только для Украины. А другой вариант — что мы не увидим вообще ничего, потому что Россия, например, выскажет возражения.

Так же можно сказать по Чёрному морю. Одно — это прекратятся российские провокации против кораблей НАТО, которые заходят в Чёрное море, а российские средства массовой информации пишут, как какой-то их самолёт триумфально пролетел над кораблём, или отпугнул какой-то корабль НАТО. Или это не прекратится. Это мы, наверное, увидим не только из заявлений после встречи, но и по дальнейшим шагам.

— Как вы смотрите на обсуждение вопросов о боевых действиях на Донбассе и оккупации Крыма? Чего ожидать?

— Обсуждение вопроса Крыма практически невозможно из-за твёрдой позиции США и других западных стран о непризнании аннексии. "Крымская платформа" запущена. Россия, наверное, не ожидала такого хода событий. Но они могли помнить уроки Сталина и последующих лидеров, когда Запад ясно сказал в Хельсинкском процессе 1975 года, что будет непризнание оккупации Балтийских государств. Сейчас есть непризнание аннексии Крыма, его не считают частью России.

А вот что касается вопросов вокруг Донбасса и в целом Украины — мы должны говорить, что весной Россия просто окружила своими войсками Украину, там было и направление Харькова, и с Крыма, и в Воронеж завезли даже ракетный комплекс "Искандер", а в Ростовскую область — зенитно-ракетную систему "С-300".

— Так сказать, "обложили" Украину по границе.

— Абсолютно. И я называю это политикой военного шантажа. Да и не только "обложили". Ведь была прямая угроза уничтожения государства Украины. Мне, как политологу и как бывшему политику, непонятно — почему Запад не реагировал должным образом? Их риторика — сродни иранским аятолла или северокорейским лидерам: одни Израиль хотят уничтожить, другие — Южную Корею.

— Но согласитесь, что во время этой ситуации представители НАТО и Евросоюза высказывали глубокую обеспокоенность.

— Обеспокоенность была — но реакции на риторику не было. Я думаю, что двух вещей не хватает в западной политике.

Первое — обращения внимания на риторику, которая становится всё более воинственной, когда говорится о каких-то "нацистах", "фашистах", и что Россия, Путин сейчас "борются" против них. Второй недостаток — то, что ещё не решаются, кроме США и ещё некоторых стран, дать вооружение Украине, чтобы Украина могла самостоятельно обеспечивать свою безопасность.

Скажет ли Джо Байден на этой встрече: "Да, мы пойдём дальше, мы будем развивать не только экономические, но и военные отношения с Украиной", или нет? Это мы увидим после встречи — в последующих шагах.

Пока что ситуация затаилась — и нужно очень ясно сказать, почему — чтобы поняли люди на Донбассе. А затаилась потому, что, с одной стороны, есть государства западного демократического мира — Евросоюз, НАТО (и Украина приближается к этому миру). А с другой стороны — есть государство, которое говорит каждый раз: "Если будет не по-моему, то у нас есть ядерное оружие".

И люди на Донбассе, которые находятся по ту сторону линии соприкосновения, под контролем Москвы, — становятся заложниками ситуации. Вопрос такой: человек, который руководит в Кремле, который решает всё, он может или не может пойти на безумие? Вопрос стоит именно так — потому что речь не идёт о человеке, с которым можно договариваться.

Да, ситуация затаилась — это такой очень осторожный подход к человеку, который может что-то взорвать, или не может.

— То есть вы считаете Владимира Путина человеком, с которым очень сложно или даже невозможно договориться?

— Когда я был советником президента, я даже видел, когда он (Путин, — ред.) подошёл к нашему столу и что-то эмоционально объяснял. И тогда я сказал, что этот человек, наверное, не только прагматик, но также очень идеологически настроен.

А проблема в том, что Путин по поводу Украины верит евразийским концепциям. Что Украина какое-то "несуществующее государство", что это часть "русского мира". Он в это верит.

Но есть и другой вопрос — Украина для него является также инструментом для давления на Запад. И если Запад, и в том числе США, поймут, что Путин Украиной играет, как в карты, в мировом пространстве, и покажет твёрдую позицию, что — нет, мы в такие игры не играем, мы поддерживаем Украину, потому что это очень важная страна в регионе, потому что эта страна объявила своё решение о движении к евроатлантическому пространству.

Путин — это человек, который идёт туда, где он чувствует вакуум, или нишу какую-то. Он просчитывает шаги. И по Крыму он, наверное, просчитывал: как будет Запад реагировать, как Украина: готова — не готова. Наверное, имел информацию, как обстоит ситуация с военными силами: готовы — не готовы.

И вот тут, по-моему, мир затаился. Дело не в том, что Путин могуществен сейчас, и что Россия могущественная как страна. Нет. А в том, сможет ли самая могущественная страна западного мира дипломатическим путём, но очень ясно сказать: "Вот такой игры не может быть, потому что подобная игра уже принесла очень большую трагедию в середине XX века".

Если позиция США и других западных партнёров будет ясно высказана, то Путин поймёт, что ниша для его действий и вмешательства в дела Украины маленькая, а возможный манёвр таких действий намного уменьшится.

Запад и США, когда приходят на такие разговоры, они должны понять, что, когда они защищают Украину, они защищают и другой регион. И если эти манёвры России не ограничить, то тогда — аппетит приходит во время еды.

— Инициативу этой встречи взял на себя Байден. Это имеет какое-либо значение для мирового сообщества?

— Конечно. В дипломатии очень важны сигналы. И то, что Россия долгое время не соглашалась на встречу, означало, что Россия ищет подтверждения от США, что не будет каких-то публичных заявлений до выборов в Госдуму в сентябре, которые бы показали, что Путин не достиг своих целей.

Сейчас Россия согласилась на эту встречу. А какой будет как публичная, так и непубличная позиция Байдена и его администрации — мы в дальнейшем увидим. Но я очень хочу верить, что Запад не поддастся на уловки Кремля и некоторых его сторонников в Европе, которые говорят — это со времён Горбачёва идёт: "Только не навредите Горбачёву, Ельцину, Путину, Медведеву".

Мне кажется — Путину навредить больше никто не может, чем он сам себе уже навредил.

Он является человеком, с которым дискутируют не потому, что считают надёжным партнёром, или, как, может быть, некоторые люди на другой стороне Донбасса (неподконтрольные Украине территории, — ред.) думают: вот, его боятся. Да — но боятся только как человека, который может взорвать всё.

— Появилась информация, что Офис Зеленского и администрация Байдена уже сейчас контактируют перед встречей с президентом РФ в Женеве. Какие ещё вопросы могут обсуждать на встрече, кроме того, что мы с вами уже обозначили?

— Наверное, главный вопрос, который Украине всегда был важен — что без Украины и без согласованной позиции с Украиной — Украину не обсуждают, особенно — если в позициях возникнет что-то новое. Я не знаю позиции Банковой, Офиса президента Украины, но эта позиция всегда была и при президенте Порошенко, и при президенте Зеленском.

Второй момент — по Донбассу. Может, это возможность дать ещё какие-то аргументы. Но, возвращаясь к вопросам сигналов, я скажу — когда было самое жёсткое противостояние, Америка показала очень позитивный и хороший сигнал. Никто не знает, что в голове у Путина, но думаю, что они были готовы на некоторые провокации в отношении Украины на Донбассе или в Крыму (имеется в виду угроза наступления войск РФ из оккупированного Крыма на Херсонскую область с целью захвата контроля над Каховским водохранилищем, — ред.), несмотря на какие-то жертвы.

Но Америка провела переговоры на уровне политиков и военных ведомств, и с Украиной, и с Россией, и это всё приостановила.

Потом был сигнал, который Украина сама восприняла не очень хорошо — когда Америка не прислала кораблей на Чёрное море, и отозвала их. Но это был сигнал уже Путину.

Хочу надеяться, что мировому сообществу понятно значение этих нескольких сигналов: если дашь слабинку (перед Россией, — ред.), то получишь расширение этой агрессивной политики дестабилизации в регионе.

— Внесёт ли какие-то коррективы в повестку дня задержание в Минске белорусского оппозиционного журналиста Романа Протасевича?

— Я уже высказал точку зрения, что за этим стояла Россия. Не думаю, что Лукашенко решился бы на это самостоятельно.

И тут возможны два момента. Первый — "загнать" Лукашенко с Беларусью в состав Российско-белорусского союзного государства. Другой момент — Путин может обратиться к западным странам за помощью, потому что "Россия с Лукашенко не находит общего языка". Будет ли такое — не знаю.

Я всегда подчёркиваю — не нужно считать Путина и его режим похожим на западные страны и их руководства. Это режим очень агрессивный, он хочет дестабилизировать не только этот регион, но вообще Европу. И поэтому тут должно быть больше сдерживания, чем умиротворения.