"Взгляд с Банковой" с Тимофеем Миловановым: говорим о фонде восстановления Донбасса и рынке земли

Как украинская власть планирует восстанавливать экономику Донбасса. Стоит ли ожидать выплат со стороны страны-агрессора. Как запуск рынка земли повлияет на экономику страны и укрепление демократии. Об этом и не только в программе "Взгляд с Банковой" телеканала "Дом" рассказал внештатный советник руководителя Офиса президента Украины, президент Киевской школы экономики Тимофей Милованов.

Ведущий программы — Андрей Джеджула.

Как будут восстанавливать инфраструктуру Донбасса

— Экономическое восстановление оккупированной части Донбасса после её возврата под контроль Украины. Не секрет, что с 2014 года инфраструктура там разрушена, многие заводы разворованы, часть шахт затоплена, остальные — под угрозой закрытия. Как мы будем это восстанавливать, и кто за это будет платить?

— Есть международная практика, есть успешные и неуспешные подходы к таким вопросам. Один из успешных подходов — создаётся фонд, который наполняется государством, международными донорами, частными компаниями. Назначается управляющая компания или агентство. Это может быть созданное государственное агентство, это может быть иное агентство, которое имело похожий опыт в других странах по восстановлению инфраструктуры.

Также вырабатывается стратегия восстановления. Потому что придётся разную инфраструктуру восстанавливать: прежде всего — промышленную, чтобы были рабочие места, а также социальную — от школ и детских садов до поддержки людей. Нужна транспортная инфраструктура, нужна цифровая и инфраструктура связи. Стратегию разрабатывает государство совместно с местными органами власти.

В рамках этой стратегии выбирается оптимальный оператор, который будет управлять этим фондом и восстановлением. И этот оператор будет решать, что в рамках этой стратегии будет приоритетом, а что пойдёт во второй, третьей линии восстановления.

Это достаточно большой объём работы. И здесь могут быть успехи, как в некоторых странах было сделано, а могут быть и ошибки. И поэтому очень важно вовлечь всех в этот процесс. Поэтому финансирование, наполнение этого фонда должно быть совместным: местная власть, центральная власть, международные доноры, частный бизнес, все должны участвовать в восстановлении.

— Кто конкретно может выступить в роли такого оператора? Это будет госструктура, международное агентство?

— Существуют разные модели. Стандартная модель — это создаётся центральный орган исполнительной власти, по сути — агентство, каких у нас много. Например, у нас много агентств по борьбе с чем-то, то же Национальное агентство по вопросам предотвращения коррупции. Точно так же будет создано агентство восстановления инфраструктуры, или же более точно его бы назвать — агентство восстановления экономики региона.

Агентство государственное, под него принимаются постановления Кабинета министров о деятельности этой структуры, каким образом в неё назначаются руководители, на какие сроки, какие полномочия и задачи. Агентство разрабатывает и представляет стратегию и план, он утверждается, и дальше — побежали работать. Это если государственное агентство.

Но существуют и иные механизмы. Например, у нас есть Государственный фонд энергоэффективности, у него немного сложнее структура. В управление или в совет входят, например, доноры (скажем, если донор — это частный бизнес). Если фонд будет финансироваться совместно местной властью и государственным бюджетом, соответственно, там будут представители и от местной власти, и от центральной власти.

Бывают случаи, когда привлекается международная компания, имеющая опыт восстановления. Этот вариант больше работает в отношении специфических вещей. Например, нужно восстановить трубопровод, или нужно восстановить только дороги. Обычно, когда более широкая ситуация, как у нас, тогда более вероятно, что это будет государственное агентство, которое на отдельные задачи может привлекать частный бизнес и международный бизнес.

— А какая выгода в этом для доноров? Мы им что-то будем должны или они делают это абсолютно безвозмездно? Какая цель их участия в этом всём?

— Думаю, что будет смешанное финансирование, достаточно большая часть будет безвозмездная, но вполне возможно, это агентство будет привлекать и кредиты. Но это, наверное, будет на втором, третьем уровнях. Например, вот мы построили основные дороги. Но было бы неплохо для какого-то завода ещё что-то достроить. И это уже экономическая история, и под это можно привлекать финансирование в качестве инвестиций, которые нужно будет возвращать.

А какая выгода? Ну, выгода, прежде всего, геополитическая. Нужна стабильность. Нужен успех экономический. Нам и всем нашим партнёрам, странам вокруг нас. Я говорю не о наших врагах, а о странах, которые хотя бы нейтрально к нам относятся, — им выгодно, чтобы у нас была стабильность. Потому что в ситуации нестабильности все эти проблемы могут и на них перебрасываться. Поэтому у этих государств есть прямой интерес, чтобы стабилизировать ситуацию. Это не их задача, чтобы мы превратились в новую Швейцарию. Но им выгодно, чтобы мы развивались.

— Будут ли какие-то репарации со стороны государства-агрессора, со стороны России? Обычно, когда происходят какие-то военные действия, выплачиваются репарации за повреждённую инфраструктуру. Будем ли мы выставлять такие счета РФ?

— Это системная работа, её нужно вести. Достаточно доказательств агрессии РФ, очень много задокументировано конкретных случаев, это нужно всё в международных судах отстаивать, делать это постоянно, поступательно. И я думаю, если этим будет заниматься качественная команда, то шансы есть, и неплохие.

Как взаимосвязаны рынок земли и демократия

— С 1 июля в Украине запускается рынок продажи земли. И у обывателей по этому поводу очень много страшилок. Большинство считает, что земля будет продана иностранцам. Как это всё будет регулироваться?

— Невозможно продать землю иностранцам. Закон не позволяет не то, чтобы иностранцам продавать, а даже юридическим лицам, даже компаниям.

Если, например, мы с вами создадим компанию, придём и скажем: "Мы хотим купить гектар", это на сегодняшний день невозможно. Для того, чтобы это стало возможно, необходимо, чтобы прошёл какой-то период времени, все убедились, что всё идёт по плану, и проблем нет, рынок работает.

По сути, сначала будет пилотный режим, который можно в любой момент изменить, внести поправки, скорректировать, чтобы он развивался правильно.

— А если речь идёт не о чистых иностранцах, а о совместном предприятии? Например, ферму создали иностранцы и украинцы. В таком случае возможно продать землю?

— Нет. Это невозможно. Это даже невозможно после двух лет, когда юридическим лицам можно будет покупать землю. Но есть примеры, когда у нас работают хорошие иностранные компании. Я сам был на определённых фермах под Уманью, где иностранцы производят прекрасное молоко. И инвестировано в это очень много средств. И в то же время, я был в местах, где огромное количество просто бесхозяйственных гектаров — это делают украинцы. Они ещё и налоги не платят. То есть это не значит, что иностранцы плохие. Бывают и те, и другие.

— То есть вы хотите сказать, что де-юре земля может быть продана, а де-факто какой-то ещё двухлетний мораторий для компаний. Я правильно понимаю?

— На сегодняшний день у нас есть де-факто рынок земли. Он теневой. И на нём, даже на нём работают иностранцы. Например, у нас есть холдинги, которые имеют иностранный капитал. И некоторые из этих холдингов хорошие, а некоторые — плохие.

Просто проедьтесь по сёлам, спросите, чья это земля. И вам скажут, что земля не тех, кто ею владеет, а земля какого-то холдинга. Потому что на самом деле, они там диктуют условия. Некоторые из этих холдингов ведут себя, как нормальный порядочный бизнес — платят большие зарплаты, платят налоги. А некоторые просто эксплуатируют землю. Они пригоняют бригаду, скажем, на две недели, не нанимают местных людей, не платят налоги. И вот вы едете по сёлам и видите — есть сёла очень богатые, а есть сёла очень бедные. Это зависит от того, кто и как управляет компаниями, которые арендуют землю.

Потому что бывают украинцы, которые — всё для себя. А всё остальное — гори оно огнём. Село разваливается, люди уезжают. А кто-то строит школы за свои деньги дополнительно к оплачиваемым налогам. Поэтому в этом вопросе как раз важна децентрализация рынка земли. Потому что чем больше у местной власти полномочий, тем больше у неё возможностей дисциплинировать тех, кто ведёт себя неправильно. И это часть реформы рынка земли.

— Раз затронули децентрализацию, как она взаимосвязана с земельной реформой?

— Вот эта передача полномочий на распоряжение землёй громадам позволяет местной власти иметь влияние на то, как у них строится экономика. Не только по отношению к агрохолдингам или к фермерам, но и в более широком смысле.

Теперь в чём суть децентрализации? Суть децентрализации на самом деле экономическая, прежде всего. Это не о политике, что кто-то там может свои законы принимать или какие-то автономии создавать, как было с Крымом. Это не об этом.

Реформа децентрализации — это о том, что деньги остаются на местах. То есть вы больше зарабатываете, у вас лучше экономика, это ваши деньги, вы инвестируете сами в свою инфраструктуру и так далее. Кто хороший хозяин, у того развивается лучше экономика, у того богаче люди и туда потихонечку будут переезжать люди из иных громад, будет такая конкуренция.

Так работает мир. Это важный аспект демократии в целом. У нас же, как я называю, — тинейджерская демократия, мы в этом вопросе тинейджеры. Независимости Украины всего 30 лет. Но мы демократия. Настоящая. В отличие от наших многих постсоветских соседей. Теперь для того, чтобы демократия стала взрослой, необходимо, чтобы люди были относительно богатыми. Не в смысле, что они становятся миллионерами, а в смысле, что они не переживают о завтрашнем дне, что у них есть, чем кормить детей и за что купить лекарство. То есть современный уровень европейской жизни.

Для этого у них должны быть активы. Земля — это один из таких активов. Они должны быть сами хозяевами, сами собственниками. Потому что когда создаётся мощный средний класс, тогда демократия становится устойчивой. И вот децентрализация — это шаг к этому. Это один из механизмов создания такой устойчивой демократии.