Движущие силы дезинформации: психологи о том, почему люди склонны верить лжи

Как сочетаются социальные и психологические усилия для распространения и усиление доверия к дезинформации, и как это становится труднорешаемой повсеместной проблемой. Этому посвящена статья в The New York Times

Мы живём в эпоху повальной и откровенной дезинформации. Множество невежественных участников передачи ложной информации только помогают развивать эту тенденцию. Однако настоящими двигателями этого процесса, по мнению некоторых экспертов, являются социальные и психологические особенности, которые в первую очередь заставляют людей делиться дезинформацией и верить в неё.

Три условия доверия ложной информации

"Почему ложные представления о спорных вопросах в политике и науке стали такими устойчивыми и сложными для исправления?", — задаётся вопросом Брендан Нихан, политолог из Дартмутского колледжа, в новой статье в издании Proceedings of the National Academy of Sciences.

И дело не в отсутствии достоверной информации, которой, на самом деле, достаточно.

Как оказалось, доступ к достоверной информации не даёт надёжных оснований для формирования верных убеждений.

Нихан отмечает, что всё больше данных свидетельствуют о том, что главными виновниками являются:

• когнитивные искажения и ограничения памяти;
• мотивация к защите или поддержке групповой идентичности или существующих убеждений;
• сообщения от значимых людей и политических элит.

Проще говоря, люди более склонны к доверию к дезинформации при наличии трёх условий.

Первое и, возможно, самое важное: это усиленная общественная потребность в том, что социологи называют объединением в группы — убеждённость в том, что определённая социальная идентичность является источником силы и превосходства, и что в своих проблемах можно обвинить другие группы.

Как бы нам ни нравилось думать о себе как о разумных существах, ставящих стремление к истине превыше всего, мы социальные животные, заточенные на выживание. Во время условного конфликта или каких-либо социальных изменений мы ищем безопасности в группах. В таких условиях мы стремимся потреблять информацию, неважно, правдивую или нет, но которая позволяет нам воспринимать события вокруг как конфликт, в котором наша правильная группа противопоставляется гнусным чужакам.

Эта потребность может возникать, в частности, из-за социальной дестабилизации. В результате дезинформация часто распространяется в сообществах, которые чувствуют неуверенность и нестабильность из-за нежелательных изменений или, в случае некоторых меньшинств, бессильных перед лицом доминирующих сил.

Представление всего как грандиозного конфликта с коварными врагами может чрезвычайно обнадёжить участника такой группы. И именно поэтому, возможно, виновников усиления эры дезинформации может быть намного больше, нежели какой-нибудь один конкретный дезинформатор. И это определяет эпоху роста социальной поляризации.

"На массовом уровне усиливающиеся разногласия в вопросе социальной идентичности порождают сильную враждебность по отношению к сторонникам иной позиции", — писал доктор Нихан в более ранней статье.

Растущая враждебность между частями разделённой надвое Америки подпитывает социальное недоверие, а это делает людей более склонными к слухам и лжи. Этот же момент заставляет людей крепче цепляться за свои партийные предпочтения. Как только наш мозг переключается в режим "конфликта на основе идентичности", мы отчаянно жаждем информации, которая усилит чувство "мы против них", и, соответственно, в таком случае гораздо меньше беспокоимся о таких вещах, как правдивость или точность.

Нихан писал, что методологически может быть сложно установить точную взаимосвязь между общей поляризацией в обществе и распространяющейся дезинформацией, но есть множество доказательств того, что чем поляризованнее взгляды, тем более их носители склонны к восприятию лжи.

Второй движущей силой эпохи дезинформации является появление видных политических фигур, которые поощряют своих последователей потакать стремлению к ложной информации, которая только укрепляет их самоидентификацию. В конце концов, атмосфера тотального политического конфликта часто приносит пользу этим лидерам, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, поскольку они становятся фигурами, объединяющими людей.

И третий фактор – это плавный переход к соцсетям, которые для авторов ложных сообщений являются эффективнейшим средством их распространения. Также они могут придать вектор этому распространению и, следовательно, умножить факторы риска.

Что говорят психологи

"Изменились средства массовой информации, изменилась среда, и это потенциально может оказать большое влияние на наше естественное поведение… Когда вы публикуете что-либо, вы хорошо понимаете, что получите обратную связь, которую позволяет получить социальная сеть. Это могут быть и лайки, и репосты", — говорит Уильям Дж. Брэйди, социальный психолог Йельского университета.

Поэтому, когда дезинформация сильнее бьёт по определённым социальным больным точкам, чем правда, она привлекает больше внимания в интернете. Соответственно, её распространители чувствуют воодушевление, распространив ложные данные и получив за это фидбек.

"В зависимости от платформы люди очень чувствительны к социальному вознаграждению. Исследования показывают, что люди, получающие положительные отзывы на подстрекательства или ложные заявления, с гораздо большей вероятностью распространят ложь снова, в будущем. И это повлияет на всех" — отмечает Брэйди.

В 2016 году медиаисследователи Джеун Шин и Кьерстин Торсон проанализировали данные, распространённые в 300 миллионах твитов, опубликованных во время выборов 2012 года. Они обнаружили, что пользователи Twitter выборочно делятся сообщениями с проверкой фактов, которые поддерживают их собственного кандидата и порочат кандидата противостоящей партии. Когда пользователи столкнулись с фактчекингом, указывающим на ошибки их кандидата, они не злились на политика за ложь. Наоборот, они ополчались против фактчекеров.

"Мы обнаружили, что пользователи Twitter, как правило, ретвитят, чтобы выразить одобрение, поспорить, привлечь внимание и развлечься. Правдивость сообщения или точность утверждения не были чётко обозначенной мотивацией для ретвита", — написал в прошлом году исследователь Джон-Патрик Аллем, резюмируя исследование, в котором он был соавтором.

В другом исследовании, опубликованном в прошлом месяце в журнале Nature, команда психологов отслеживала тысячи пользователей, взаимодействующих с ложной информацией. Испытуемые-республиканцы, которым показали фальшивый заголовок о мигрантах, пытающихся въехать в Соединённые Штаты ("Арестовано более 500 мигрантов в жилетах самоубийц"), в большинстве случаев определили его как фальшивый; только 16% назвали это точным. Но если бы экспериментаторы вместо этого попросили испытуемых "расшерить", распространить, перепостить новость, 51% ответили, что сделали бы это.

"Большинство людей не хотят распространять дезинформацию. Но контекст социальных сетей фокусирует их внимание на других факторах, отличных от правды и точности", — пишут авторы исследования.

В сильно поляризованном обществе — таком как сегодняшние Соединённые Штаты, или Индия, или некоторые части Европы — эти стимулы в значительной степени соответствуют внутригрупповой солидарности и отстранению от чужаков. В таких случаях общепринятая реальность или абстрактные идеалы точности не особо приветствуются.

По мере того, как люди становятся более склонными к дезинформации, оппортунисты и шарлатаны также начинают лучше использовать это. Это могут быть отъявленные популисты, обещающие сокрушить истеблишмент и взять под контроль меньшинства. Но это могут быть и правительственные агентства или группы хакеров-фрилансеров, разжигающие социальные разногласия за границей в своих интересах. Однако корни кризиса уходят глубже.

"Проблема в том, что когда мы сталкиваемся с противоположными взглядами в эпоху и в контексте социальных сетей, это не то же самое, что читать их в газете, сидя в одиночестве. Это всё равно, что слышать кричалки команды соперника, сидя рядом с болельщиками своей команды на футбольном стадионе. В интернете мы связаны с нашими сообществами и ищем одобрения со стороны наших единомышленников. Мы связаны с нашей командой, крича на фанатов другой", — писала социолог Зейнеп Туфекчи в статье издания MIT Technology Review.

По её словам, в экосистеме, где чувство конфликта идентичности является всепоглощающим, "принадлежность сильнее фактов".