Сменил микрофон на оружие: интервью с солистом группы ТНМК Олегом Михайлютой (Фаготом)

Популярный украинский вокалист и продюсер Олег Михайлюта, более известный как Фагот из группы ТНМК, с третьего дня войны защищает Украину в рядах ВСУ.

В интервью в рамках телемарафона "FreeДОМ" музыкант рассказал о войне, значении битвы за Донбасс, о деморализации российской армии и будущем украинской нации после победы. Также Фагот пояснил свое отношение к украинцам, которые пытаются уклониться от службы, и к украинским артистам в РФ, которые молчат о войне.

— Сейчас уже произошел перелом в этой войне?

— Мне кажется, он произошел еще в 2014 году, когда наши бойцы очень расстраивались, что им не разрешают наступать. Именно тогда дух украинский и украинских воинов показал, что он на самом деле из себя представляет. То есть это ребята, которые впитали в себя столетия этой войны, потому что на самом деле война между Украиной и Россией длится сотни лет, и сейчас просто очередная горячая фаза. 

Поэтому украинские воины уже тогда понимали, что мы победим. В каком контексте, насколько быстро — это вопрос, конечно, сложный. Но однозначно мы тогда уже верили в победу Украины.

— На третий день войны вы стали рядовым батальона ВСУ “Реванш”. Что было самым сложным в начале службы?

— И тогда, и сейчас самое сложное — неопределенность. Ты не понимаешь, что, как. Тебе нужно учиться доверять своей интуиции и командирам. Это, наверное, для меня было самое сложное.

Я же не профессиональный боец, я музыкант, и у меня всегда все, что во мне происходит, — это договоренности с самим собой. Сам придумал, сам реализовал. Понятно, что с помощью друзей-музыкантов и других “творчиков”, если тебе нужна помощь других людей для реализации своей идеи. А если ты просто пишешь музыку, сидишь в студии, то ты договариваешься сам с собой.

А война — это очень командная игра. Очень. И хотя я уверен, что и один в поле воин, у нас очень многие бойцы доказывают это каждый день, но все-таки это командная игра.

— Почему вместо микрофона решили взять оружие в руки?

— А как по-другому? Россияне пришли убивать нас, россияне пришли уничтожать нашу культуру. У меня разве есть выбор? У меня нет выбора.

Хочется ли мне убивать врагов и глобально, хотелось ли мне когда-то убивать людей? Нет, конечно. Но я сейчас понимаю, что я это делаю сейчас не из ненависти. Это из любви к себе, к сыну своему.

Я понимаю, что это. Знаешь, как вот вдруг на мою территорию, на мою землю вдруг свалилась куча какого-то мусора. Его надо зачистить, его надо убрать. Мне хочется, чтобы моя земля и дальше была наполнена любовью, а не мусором и ненавистью.

— Вы написали у себя в соцсетях: “Дух украинский крепок и сверхмощный, даже врага мы уничтожаем с глубокой любовью в сердце”. Можно ли убивать любя? Или все-таки вами движет ненависть?

— Ненависть только разрушает. Конечно, я ее испытываю, когда я вижу, что происходит, что делает враг, как он себя ведет. Конечно же, сжимаются кулаки и желваки играют. Но, когда идет передоз ненависти, ты уже чувствуешь, что она тебя разъедает самого, она уничтожает тебя изнутри. И поэтому ты все равно отталкиваешься от любви. Понятно, не от любви к врагу, а от любви к своей семье, к своим детям, к своим друзьям, к своим людям, к своей культуре в конце концов… Отталкиваясь исключительно от этого.

— А в той ситуации, когда враг был в Ирпене и мог прорваться в Киев, был страх, что не сможете отбить наступление?

— Нет, страха не было. Страха не было идти в бой.

Где-то подсознательный, конечно, был страх, что я чего-то не умею и могу что-то испортить, и тем самым подставить побратимов. Такой страх, конечно, был.

А сомнения у меня не было, что мы отобьем их и от Киева, и даже если кто-то и прорвется в Киев, он точно будет уничтожен. Точно так же у меня сейчас нет сомнений, что мы зачистим всю Украину от врага.

— Многие ваши коллеги тоже добровольно пошли в ВСУ. Однако есть украинцы, которые пытаются сделать все, чтобы уклониться от службы. С точки зрения государства это преступление. А с вашей точки зрения?

— Мне сложно кого-то судить. Я не хочу никого винить, потому что это очень глубокое внутреннее ощущение —  хочешь ты воевать, можешь ты воевать или не можешь. Я не буду судить тех людей, которые уклоняются, отчасти потому, что я хочу заботиться и о своих друзьях, бойцах, с которыми я рядом точно так же.

Мне кажется, нет ничего страшнее идти с кем-то в бой, кто не хочет, не может, или очень боится. Потому что от этого зависит жизнь не только этого человека, а и всех, кто рядом.

И поэтому, если человек каким-то образом уклоняется, ну, не знаю, может это и к лучшему. Может он не облажается в самый ответственный момент, когда нельзя облажаться.

— Недавно Катя Осадчая перечислила украинских звезд, которые молчат о войне. Перечислила и задала вопрос: имеют ли они право называть себя украинцем? Ваше мнение на этот счет?

— Это грустно, конечно. Это грустно очень, когда молчок. И у меня у самого есть такие друзья. В основном это друзья, с которыми мы учились в Харькове вместе. Они сейчас живут где-то там за поребриком в "рашке", я периодически пробиваю их соцсети, и меня, конечно, это чуть-чуть "высаживает".

Понять можно всех, понять можно каждого. Но если ты украинец, и вообще молчишь в надежде на что? Вот этого я вообще не понимаю.

— В надежде еще поработать в РФ.

— Ну, тут уже палка о двух концах. Мне кажется, если кто-то собирается сейчас поддерживать отношения с врагом, то он сразу же станет сообщником тех людей, которые устраивали зверства в Гостомеле, в Буче и в Мариуполе, в Харькове. Тут по-другому никак.

Вот как после этого всего ехать сюда поиграть концерт? Мне очень интересно теперь, кто будет первый из промоутеров, который попытается сюда какого-то русского артиста привезти. Мне тоже очень хочется в глаза ему посмотреть.

— В одном из интервью вы сказали: "Вони хочуть знищити нас, а знищують самі себе". Вопрос, который сегодня интересует каждого украинца. Когда это произойдет?

— Я бы хотел, чтобы это произошло как можно быстрее, но я точно не могу назвать дату. Но я буду делать все от меня зависящее, чтобы этот момент наступил как можно быстрее.

Но если совсем философски… Вы же понимаете, что они нас очень ненавидят. Мы же знаем все эти надуманные причины, из-за которых они пришли убивать украинцев. Это все высосано из пальца. Оно все не имеет сути, подтекста никакого. Почему? Потому что им свою ненависть к нам надо было хоть как-то оформить, хоть в какие-то фразы. И вот они себе придумали каких-то “нациков”, "милитаризацию".

А по сути, они просто нас ненавидят. За то, что мы другие. За то, что мы любим жизнь. За то, что у нас есть вкус к жизни. А у них этого ничего нет. Они, сами сидя в говне, хотят весь мир затащить в это говно, а не сами из него вылезти.

— "Хорошие россияне" для вас еще существуют?

— Нет. Нет хороших россиян. Нет, они есть, но они "200-е".

— В чем главная сила украинских воинов?

— В вере. В вере в то, что мы на своей земле, и у нас святая миссия, как бы там ни было.

Если кто-то приходит тебя убить, ты с любовью к своей земле и к своей семье должен убить этого врага. Обязательно. По-другому мир не устроен, как бы нам не хотелось быть гуманными и верить исключительно в любовь и созидание. Наверное иногда, как Шива — он же разрушал и строил заново. Он же разрушитель и созидатель одновременно. Наверное, так мир устроен. Значит, надо что-то разрушить, чтобы что-то построить.

Нам придется разрушить Россию. Точнее, не нам. Нам придется помочь России саморазрушиться. Они сами встали на этот путь, и они сами себя взорвут изнутри. Мы просто чуть-чуть поможем. 

— Какие вы можете отметить слабые и сильные стороны противника, и изменился ли он за месяц войны?

— Скорее всего, да. Они опыта набираются. У них эта бравада прошла, когда они очень поверили в то, что сами себе рассказывали в своей пропаганде долгое время, что они победители и их невозможно уничтожить и разрушить. И когда они нахрапом попытались взять Украину, сами верили, что у них это может получиться. Сейчас понятно, что они получили пощечину, и не одну. И продолжают получать.

И это какие-то следы на них, конечно, оставляет. Они набираются опыта, они понимают, что надо теперь по-другому себя вести. Видно, что они меняют тактику. Но сути это все равно не меняет. Их ненависть их сожжет изнутри.

— Многие военные эксперты утверждают, что украинцы переняли тактику ведения боя у НАТОвских войск. Так ли это, или у нас своя тактика?

— Нашу тактику нам земля подсказывает через каждый цветочек, через каждую травиночку, кустик и дерево. Сама земля помогает нам выбрать тактику.

— Сейчас в российские города из Украины начинают приходить гробы. По вашему мнению, российские матери и жены поменяют свое мнение относительно так называемой спецоперации?

— Мне бы, наверное, хотелось так думать. Но зная их менталитет, зная, как они думают, слыша их перехваты, и видя, как матери общаются со своими сыновьями, у меня очень большое сомнение.

Все-таки 600 лет крепостного права, 600 лет рабства на территории России отложились очень сильно на мировоззрении людей, на менталитете, и на их ощущении мира и пространства вообще глобального.

И поэтому у меня очень большие сомнения, что их матери что-то смогут понять. Но я очень хочу в это верить.

— Каждый день в России где-то происходят взрывы. То в Брянске, то в Петербурге. Вы можете предположить, что так готовят почву для всеобщей мобилизации?

— Вполне возможно. Может, и так. Готовят почву. Но сути это все равно не поменяет. Если верить их соцопросам, почти половина выступают за применение Россией ядерного оружия, то о чем мы вообще говорим? О какой голове на плечах у этих людей мы говорим? Это такая цельная эмоция. Причем, эмоция разрушения, эмоция ненависти. А это же никогда ни к чему хорошему не приводит. И не созидает. 

— Почему у Путина и не удался блицкриг?

— Потому что он слаб. Он делает вид, что он сильный, а на самом деле он очень слаб, зол и закомплексован. И все. Мне кажется, именно поэтому он сам поверил в свою непобедимость, хотя на самом деле все совершенно наоборот.

Он очень закомплексованный и злой человек. И я так понимаю, что его в детстве очень часто обижали, недолюбили его в детстве.

В культуре этой нации, этого народа вообще глобально не хватает любви, однозначно. Они все устроены на царе и на насилии, на доминировании и на лжи, на лицемерии и на подлости.

Вот как говорят: любая нация — это “кто”. Кто ты там — украинец, поляк, француз. А российская это не "кто", это — "какой". Если ты подлый, лицемерный, лживый, значит ты — русский.

— Уже известно много случаев, когда солдаты России отказываются воевать. Влияет ли этот факт на боеспособность их армии, в целом?

— Отчасти влияет. Деморализация всегда влияет и накладывает свой отпечаток.

Другое дело, что у них огромное количество того, что они называют людьми и воинами в армии, просто количество. Мы же помним, как Вторая мировая была выиграна Советским Союзом. Закидывали трупами, просто закидывали трупами. И с тех времен у них ничего не поменялось. Они вот сейчас пытаются просто закидать количеством и техникой.

— Как думаете, что еще может остановить Путина? Санкции, внутренний переворот или только вы — бойцы ВСУ?

— Все вместе, все будет работать в комплексе. Нельзя что-то отделить. Оно все работает. Все должны вложиться в это по-максимуму. Потому что, возвращаясь, это командная игра. Без ВСУ ничего не получится. Без санкций будет сложно ВСУ. Без внутренних каких-то раскачек, и переворотов, без какой-то внутренней табакерки тоже будет сложно. То есть это тратится время, а время — это потерянные жизни людей.

Поэтому чем раньше и качественнее все отработают свое дело, тем скорее наступит победа Украины и мир во всем мире.

Потому что мы же все прекрасно понимаем, что с таким мировоззрением россиян — они не остановятся. Это какой-то высшей степенью высокомерие и лицемерие, оно никогда не останавливается. И если его подкармливать, то оно становится только голоднее и голоднее. 

И если съели Донбасс, съели Крым, и вот точно так же будет дальше. И потом будет война на территории любой другой страны мира, я в этом уверен… И я думаю, что весь мир это сейчас осознает, и поэтому действует.

— Почему битву за Донбасс многие называют переломным моментом в этой войне?

— Потому что для "рашки" это будет козырь, это будет тот волк, которого они прокормят. А нам надо полностью уничтожить военную мощь врага, фундамент нужно из-под него вышибить.

И поэтому Донбасс, мне кажется, сейчас как раз может быть той штукой, которая пошатнет фундамент и он треснет.

— Бизнесмен Чичваркин сказал нам в интервью: “Россияне врут сами себе, слушают вранье и верят, а говорить правду — проявление слабости”. В чем сила украинцев? 

— Сила украинцев в любви, мне кажется. Потому что так, как украинцы любят свою землю, свой воздух и свои семьи, мне кажется, никто так не любит. Я в это верю. Я вижу тех людей, я вижу, как у них глаза горят, я вижу, как они говорят, как они формулируют. Мне кажется, это и есть сверхсила.

Мы очень миролюбивые, где-то нежные, где-то очень ранимые. Но в стрессовый момент, как у нас в песне про Гупало Василия, в стрессовый момент кисть любого художника превращается в булаву и в очень грозное оружие, у каждого. Я это вижу, и это подтверждают люди вокруг меня каждый день

— Для вас победа в войне наступит тогда, когда...

— Когда исчезнет Российская Федерация.

— Какой будет украинская нация после победы? 

— Прекрасной будет украинская нация после победы Украины в этой войне. Мы в очередной раз поверим, что мы можем, а это будет очень важно для всех, и для очень многих поколений вперед.

Потому что у нас был такой момент, когда мы отталкивались от какой-то жертвенности, мы о себе говорили, что мы жертвы. А на самом деле мы сейчас видим, что мы — победители.

У нас очень сильный стержень, очень сильный характер, нереально сильный дух, и очень большой военный профессионализм. Это пацаны на "нуле" доказывают каждый день. Мы поверим в себя еще больше, и у нас все будет прекрасно. Это будет очень светлое будущее на очень много поколений вперед.