После Бучи: как изменится переговорная позиция Украины — говорим с Вениславским

Самая главная встреча, которая, вероятно, должна поставить точку в российской агрессии, — будущая встреча Владимира Зеленского и Владимира Путина. Пару дней назад спикер Кремля Дмитрий Песков заявил, что встреча Зеленского и Путина возможна гипотетически, если будет конкретный документ. Владимир Зеленский в одном из интервью заявил, что встречи с Путиным, возможно, не будет. Но при этом президент Украины считает, что даже после трагических событий в Буче и в иных пригородах Киева необходимо продолжать переговоры с Российской Федерацией.

Об этом и не только в эфире телемарафона "Говорит Украина" телеканалов "Дом" и UA беседуем с народным депутатом Украины (фракция "Слуга народа"), представителем президента в Конституционном суде Украины, членом комитета Верховной Рады по вопросам национальной безопасности, обороны и разведки Федором Вениславским.

Ведущий — Денис Похила.

— Встреча двух президентов — нужна ли она, насколько важна и возможна ли после кадров из Бучи?

— К сожалению, это не только Буча, Ирпень, Гостомель и иные пригороды Киева. Но, как нам уже докладывают военные, такие же случаи имеют место и в Сумской области, и в Харьковской.

Скорее всего, мы будем иметь повторение зверств, которые совершаются рашистскими оккупантами, и в других оккупированных городах, поселках, селах. К сожалению, то, что мы видим, имеет тенденции только к увеличению.

Мы на это обязаны реагировать. Мы на это реагируем. Наши правоохранительные органы совместно с международными партнерами очень тщательно документируют, фиксируют каждое преступление против человечности, военные преступления, преступления геноцида, и этому будет дана соответствующая оценка в международных и в национальных судебных институциях после войны. В этом у меня сомнений нет.

Информация о каждом, кто совершал эти злодеяния, у нас будет 100%. Каждый из тех ублюдков будет идентифицирован. Мы уже знаем названия воинских подразделений, которые дислоцировались в Буче, в Гостомеле, в Ирпене, в Макарове, Горани, Конотопе и в других городах. Мы знаем фамилии, имя, отчества командиров, знаем командующий состав. И будем осуществлять идентификацию каждого военного преступника, который будет привлечен к ответственности, вне всякого сомнения.

Что касается вопроса о переговорах. Чтобы не допустить повторения таких ужасных преступлений в иных регионах Украины, необходимо войну прекращать. Необходимо обсуждать условия освобождения территории Украины, вывода российский вооруженных сил и дальнейшей компенсации нанесенного ущерба в результате варварства со стороны Российской Федерации.

Что касается возможности встречи президентов. Мы же все понимаем, что в Москве решение принимает один единственный человек — Путин. Он не позволяет кому-либо еще решать вопросы, связанные с агрессией против Украины. Кстати я убежден, что те зверства, которые происходили, — это один из пазлов его варварского плана по уничтожению Украины, украинской государственности, украинской нации.

Тем не менее мы понимаем, что ресурсы и человеческие, и материальные в Российской Федерации еще очень большие. И мы понимаем, что если не остановить эту войну, она может продолжаться еще достаточно долго. Конечно же Украина хочет сохранить каждую человеческую жизнь, поэтому необходимо продолжать переговоры, необходимо искать точки соприкосновения, которые позволят прекратить войну.

Я думаю, что идеальный вариант был бы — личная встреча между двумя президентами. Мы помним, что во время первых раундов переговоров [российской делегацией] была озвучена позиция, что предмета для переговоров на уровне президентов нет. Мы понимаем, почему.

Потому что президент Зеленский демонстрирует свою смелость, свою стойкость и то, что он пребывает все это время в Киеве, он никуда не уехал, очень нервирует Путина, который в мирных условиях прячется где-то за Уралом в своем бункере.

Контраст очень разительный между этими двумя лидерами. И, конечно же, Путину не хотелось бы встречаться с Зеленским. Это мое субъективное мнение.

Тем не менее, на последних раундах переговоров риторика российской стороны уже немного изменилась. И они не исключают возможность встречи президентов, когда будут подготовлены соответствующие документы, над согласованием которых сейчас и работают наши делегации. Идеальный вариант, чтобы переговоры состоялись и в результате их была прекращена, прежде всего, вот эта "резня" мирного населения на оккупированных территориях. Потому что рано или поздно наши Вооруженные силы точно выгонят врага с нашей земли. Но это может стоить еще многих жертв среди мирного населения. Поэтому нам нужно сделать все, чтобы прекратить обстрелы мирных городов, террористические атаки ракетными обстрелами, прежде всего. И эта война должна быть прекращена, а дальше будем обсуждать, каким образом действовать, чтобы привлечь к ответственности Россию.

— Теперь мы понимаем, что нас ждет в оккупированных городах после их освобождения. Должна ли меняться украинская переговорная позиция, исходя из ситуации в Буче? Должна ли она становиться, возможно, жестче по отношению к Российской Федерации?

— Вне всякого сомнения. Мы должны дать понять, что преступления, которые совершаются, не будут иметь сроков давности по международным законам, и каждый будет привлечен к ответственности.

Наша стартовая позиция и так достаточно хорошая, и в процессе переговоров мы ее усиливаем. Российские войска отброшены за пределы территории Киевской, Житомирской областей, практически освобождена Черниговская область — все это в совокупности демонстрирует, как мы умеем бить врага, и что будет с ним в результате этого террористического нападения на Украину.

Но еще раз подчеркну, что силы у Российской Федерации еще есть. Ее материальные возможности, в том числе и вследствие не до конца примененных санкций со стороны наших западных партнеров, все еще сохраняются. РФ продолжает торговать энергоносителями (газом, нефтью, нефтепродуктами) и это позволяет пополнять государственный бюджет, покупать вооружение. Это мы артикулируем к нашим западным партнерам практически каждый день. Но мы понимаем, что запас прочности у Российской Федерации все еще остается и есть приток финансов, который позволяет сохранять военную активность.

Поэтому, вне всякого сомнения, наша позиция должна быть более жесткой, но, тем не менее, мы должны искать варианты прекращения войны. И я думаю, что главной целью наших переговорщиков должно быть прекращение военных действий, прекращение обстрела мирных городов. А дальше будем уже обсуждать иные вопросы.

Позиции, которые неоднократно озвучены президентом и представителями нашей делегации, являются неизменными — территориальная целостность Украины не является предметом компромиссов, предметом торга.

— Часто возвеличивают роль Владимира Путина в переговорном процессе. Мол, что позиция и желания Украины, как и желание западных стран, не важны, и все исключительно зависит от Путина — захочет ли он продолжать войну, либо нет. То есть роль Украины и Европы, США сводится к минимуму, что главный в этом процессе именно Путин. Что вы скажите на такие заявления?

— Путин на протяжении всего своего правления демонстрировал, что сильная переговорная позиция тогда, когда он демонстрирует военную силу. Мы помним события 2014 года, когда накануне каждых переговоров Путин демонстрировал какие-то удары по Вооруженным силам Украины, по инфраструктурным объектам. Когда он терроризировал фактически и западный мир и угрожал ему во время разных переговоров. Такую же тактику он применяет и в этих переговорах.

Сейчас, когда наши ВСУ прогнали оккупанта со значительной территории Украины, когда мы демонстрируем победы, конечно, переговорная позиция Путина существенно ослабла, а переговорная позиция нашей делегации — возросла.

Но мы же понимаем, с кем мы имеем дело. Мы имеем дело с людьми, которые живут в выдуманной реальности, которые создали мифы при помощи средств массовой информации, зомбировали население и сами поверили в те фантазии, которые сами себе придумали. Это тоже нужно учитывать.

Конечно же, Путин как человек, который практически сошел с ума, который стал военным преступником, и который загнан в угол, может использовать любые средства оружия, чтобы достичь поставленных целей.

Наше разведывательное сообщество информирует о реальных грозах химических атак на города Украины.

Мое субъективное мнение, что хоть и низкая, но не исключена вероятность применения и тактического ядерного оружия, возможно и стратегического. Но я бы тут не преувеличивал эти опасности. Поскольку, во-первых, мы видим уже состояние вооруженных сил Российской Федерации. Они, как и вся страна, разъедены коррупцией, военная техника не позволяет даже на среднем уровне выполнять задачи. Они выполняют задачи на минимальном уровне. Техника ломается, глохнет. В том же самом состоянии, я уверен, находится и их ядерное оружие, и западные аналитики об этом говорят.

То есть если Путин решится применить оружие массового уничтожения, то его снаряды могут просто не долететь дальше территории Российской Федерации. И тогда очаг ядерной, экологической катастрофы будет в самой России.

Химическое оружие — конечно, опасность есть, и мы оцениваем, мониторим ситуацию. И наши западные партнеры очень четко понимают сигналы, которые им посылают в связи с этой угрозой. Мы к этому готовы.

К сожалению, исключить такой сценарий мы не можем, но у наших западных партнеров есть чем реагировать на такие угрозы. Я думаю, что в данном случае они точно помогут Украине, чтобы не допустить очередного чудовищного преступления против украинского народа.

— Позиция украинской переговорной группы, в том числе, отталкивается от успехов Вооруженных сил Украины на поле боя, успехов этих достаточно. А отталкивается ли позиция делегации Российской Федерации от неудач российской армии на поле боя?

— Нужно учитывать, что Российская Федерация создала фактически информационный вакуум, информационный пузырь, в котором пребывают граждане РФ. И этот пузырь достаточно сложно пробить. И граждане зомбированы информационной пропагандой.

Но когда мы говорим о потерях российских военнослужащих, скрыть их уже в принципе невозможно. Практически во всех городах России происходят похороны погибших из тех, кого они решили забрать. А где-то 70-80% трупов военнослужащих они вообще не желают забирать. Мы общались с представителями Сил специальных операций. Они говорят, что трупы российских военнослужащие до сих пор валяются. И это тоже будет одна из уже наших проблем, но мы ее решим. Земля наша все перетравит.

Но такие массовые потери россиян уже нельзя скрыть и далее выступать с победоносной риторикой, к которой они привыкли.

И, конечно, они учитывают ситуацию, в том числе, в переговорном процессе. Но мы же понимаем, с кем мы имеем дело. Это люди, которые живут в параллельной выдуманной реальности, и они этой реальностью обосновывают свои аргументы в переговорном процессе. Поэтому процесс сложный. Но процесс идет.