О 260 днях жизни в оккупированном Херсоне: интервью с актрисой Александрой Тарновской в программе "Точка опори"

Александра Тарновская — заслуженная артистка Украины, которая родилась в Херсоне. Актриса и заведующая труппой Херсонского областного академического музыкально-драматического театра им. Николая Кулиша. Работала в Киевском, Черниговском и Николаевском кукольных театрах, а в 1990 году основала детский театр-студию в Севастополе. Более 20 лет возглавляет Национальный союз театральных деятелей Украины в Херсонской области.

После вторжения России в Украину 24 февраля оказалась в оккупированном Херсоне и не покидала город до его освобождения. Прожила в оккупации 260 дней. 

В интервью Светлане Леонтьевой в программе "Точка опори" Александра Тарновская рассказала о самых сложных моментах жизни в оккупированном Херсоне и призналась, почему только после освобождения родного города решила уехать на более безопасную территорию. 

Жизнь в оккупации

— 260 дней вы прожили в оккупации, прежде чем уехали. Каким вы оставили Херсон?

— Я не хотела его покидать, потому что там друзья, там театр, который открыл для меня двери 19 ноября — приехал наш директор и министр культуры. Мы заходили в гримерки, прошли по сцене, посмотрели на то, что там произошло, что сделали эти нелюди. Они нас не пускали в театр даже забрать личные вещи. Висело объявление: "Бывших работников театра в театр не пускать". Но председатель нашей профсоюзной организации договорилась, чтобы мы забрали вещи. В Херсоне мое родовое поместье с розами — 24 куста.

Когда соседний дом был разрушен, когда погибла Наташенька, которая работала в кассе нашего театра, оставаться было невозможно. Тогда я поехала в Киев. Спасибо любимым киевлянам, которые поддерживали меня на протяжении оккупации. Киев встретил меня радостью со слезами на глазах, ведь я оставила своих и приехала к своим, родным.

— Как вы узнали об оккупации?

— 23 февраля у нас была премьера спектакля "Вечность и еще один день", который готовился два года. В тот день директор пригласил нас всех на площадь Свободы. Было странно, что много людей собралось. Говорили о том, что надо что-то делать, объединяться. Когда я покинула площадь, мне позвонила подружка и сказала, что завтра (24 февраля 2022 года, — ред.) будет война. Я спросила: "Сколько ты выпила, чтобы такое мне говорить?" Но что-то тревожное чувствовалось. 

— Каким было утро 24 февраля?

— Я проснулась от взрывов — обстреливали Антоновский мост. Мой дом находится где-то в трех километрах от него. Сначала я включила телевизор — война. Ужас сковал все тело. Я не поднималась с кровати, не могла это понять. Директор написала в нашей группе, чтобы мы оставались дома — спектакля не будет.

— Как вы потом заставили себя подняться и ходить на митинги?

— В первые дни была паника, ужас. Россияне стали заходит к нам в город 1-го марта, 5-го уже были митинги. Те, кто мог сразу выезжали из города. Я поняла, что надо чем-то себя занять. Вязала носки, шарфики. Дарила их деткам из детского дома. Их потом вывезли в Анапу или Магадан (территория РФ, — ред.). Тогда я стала вязать носки большого размера — 42-43. Потому что понимала, что через два или через три месяца наши ребята же придут. Маленькие носки я хочу подарить детям, которые находятся в Центре детской кардиологии и кардиохирургии.

— Что самое тяжелое было в оккупации?

— Успокаивать близких. Они говорили мне что я, как батарейка. С 1 мая у нас не было связи — украинские операторы не работали. Нам нужно было покупать российские SIM-карты, но для этого надо было прийти в магазин с паспортом, а мы не показывали им свои документы. Я пошла к друзьям на рынок, чтобы они установили ту карту на старенький кнопочный телефон. Потому что нам надо было выходить на связь. Например, когда ракета попала в дом моей подруги, мы должны были позвонить и сказать родным, что она жива.

Было такое, когда россияне останавливали маршрутку, заходили, говорили "Добрый день", а дальше выводили мужчин из салона. Маршрутное такси ждало, пока они зайдут. Но они не зашли.

Встреча с оккупантом и освобождение Херсона

— Сталкивались ли вы непосредственно с оккупантами?

— Я с ними не разговаривала. Как-то заходила в магазин, а навстречу выходила эта мразь с автоматом. Стал и смотрит на меня. Я сначала растерялась, а потом поняла — мне нечего бояться, я, видимо, разучилась бояться, поэтому поднялась и стала напротив. На что услышала: "Мы че, не боимся?" А я просто молчала и смотрела в глаза, думала — делай, что хочешь, тварь. Но он отступил.

— Херсонцы так мужественно сопротивлялись. Они действительно не боялись?

— Боялись страшно. У нас есть герой Херсонщины — дядя Гриша. Он ездит на коляске с банкой для пожертвований. Так он включал гимн Украины и ездил — не боялся. Где-то в августе его наши люди вывезли в Запорожье.

— Как и когда вы узнали о том, что в город вошли Вооруженные силы Украины?

— 6 ноября у нас не было света, воды, тепла, информации — никакие операторы не работали. Связи не было. Мы ходили друг к другу в гости и обменивались информацией, кто что знает. А 9-го в моем доме появился свет на 3-4 часа, но прочитать новости не удалось. 11 ноября я вышла на рынок и мне знакомый сказал, что в Херсоне скоро отключат газ, и началась какая-то, мол, провокация — люди видели машину с украинским флагом. На следующий день мне сестра рассказала, что взорвали нашу телевышку, но позже мы поняли, что это оккупанты отходили и злились. Мы поговорили с сестрой и я решила провести ее до остановки, подошли к автобусу, как вдруг выходит женщина с ребенком, а у них на плечах висит флаг и я поняла — нас освободили. Я побежала домой и схватила наш флаг.

— Где вы его прятали, пока город был в оккупации?

— У меня есть любимица — британская кошка Меричка. Остались пакетики из-под ее корма. Я клала флаг в маленький пакетик, скручивала его и клала в большой.

Поэтому схватила я флаг и побежала на площадь. Увидела, как ребята вешали уже флаг на доме. Все обнимались и целовались. Я подходила к военным, благодарила их и раздавала свои связанные носки. Они сначала не хотели брать. Не было воды, не было газа. Но я понимала, что мы потерпим, потому что уже наши в городе.

О тех, которые "пошли на сотрудничество"

— В вашем театре работало 250 человек. Несколько из них оказались предателями. Они и до того были настроены на "русский мир"? 

— Заслуженный деятель искусств Украины тоже пошел на сотрудничество, заслуженный работник культуры, монтировщик сцены. Даже не хочу о них рассказывать. 

— К вам звонил известный российский актер Сергей Гармаш. Что вы ему говорили?

— Он звонил мне тогда, когда еще в сети еще не было информации, что он идет на сотрудничество и приехал возрождать театр. Я ему сказала, что нас объединяет прошлое, но у нас нет будущего. Мы с ним встретились, он очень хотел сделать какие-то творческую встречу у нас в театре. Я сказала: "Актеры уехали. А те, которые остались, на эту встречу не пойдут. И помогать тебе устраивать эту встречу я не буду". Он обещал приехать сделать еще какую-то передачу со мной. Но я же понимаю, что это была бы провокация. Больше с ним не встречалась. Даже когда он приехал на похороны своей матери, я не пошла. Хотя хорошая женщина была тетя Мила.

Театр и одиночество 

— Театр имени Леси Украинки в Киеве приютил актеров Херсонского театра имени Кулиша. Во время оккупации вы поддерживали связь с теми актерами, которые выехали сюда? 

— Обязательно. Они рассказывали, как пришла Римма Зюбина, которой я очень благодарна. На сцене театра Леси Украины состоялась премьера спектакля с актерами нашего театра — "Лишатися (не) можна". Римма там играла роль. 

— Знаковым в вашей жизни является спектакль "Осенний рок-н-ролл". Вы играли там вдвоем с Николаем Левченко. Это спектакль об одиночестве?

— Это спектакль об одиночестве и о том, что любовь можно встретить и в 30 лет, и в 50, и в 80. 

— Насколько вам близка тема одиночества?

— Очень близкая. Так случилось, что мы разошлись с мужем. Он говорил: "Я знаю, что у тебя есть мужчина". А я спросила: "И кто это?" Он мне: "Ну как — кто? Театр". Он не имел отношения к театру, был военным. Я отдавал большую часть своего времени театру. 

— Что изменилось в вас самих за время полномасштабной войны?

— Я иду по Киеву и я счастлива, потому что каждое мгновение жизни — это подарок нашего творца. Мне очень повезло, потому что у меня самые лучшие друзья. 

— Сможет ли когда-то эта рана не зажить? Когда-нибудь мы простим то, что сейчас с нами делают?

— Каждый получил столько, сколько мог получить. Но те, кто был в Мариуполе, те кто сейчас в окопах, те херсонцы, которые были под обломками домов, — мы это не забудем никогда. Мы не простим.

Предыдущие выпуски "Точки опоры":

• О жизни в двух мирах, кино для детей и интервью с самим собой: режиссер Виктор Андриенко в программе "Точка опоры"
• О войне, Иване Гончаре, будущем романе и молодых артистах: интервью с Ниной Матвиенко в программе "Точка опоры"
• О спектаклях во время войны, преподавательстве в университете и изменениях в искусстве: режиссер Станислав Моисеев в программе "Точка опоры"