Митинги в оккупированном Херсоне и передача данных для ВСУ: разговор с фотографом Марией Пулей

Фотограф Мария Пуля — жительница Херсона. Оставаясь в оккупации, она снимала родной город, чтобы зафиксировать все, что там происходило. Какие настроения у украинского общества были во время оккупации, как все решались выходить на митинги, о передаче данных о россиянах для ВСУ, о своих фотографиях и многое другое Мария Пуля рассказала в "Ранку Вдома".

Ведущие Ирина Хоменко и Денис Минин.

— Расскажите, как для вас началась оккупация? Что было в городе в начале российского вторжения?

— Оккупация началась, если честно, очень непонятно. Никто не знал, что происходит, что нам делать. Российские военные зашли буквально в первые дни полномасштабного вторжения. То есть на третий день уже военные были в городе. Многие уехали прямо в первый же день. Первую неделю мы были напуганы и просто скролили новости. Мы не могли понять, как в XXI веке в центре Европы возможна оккупация и война.

Где-то уже после первой недели мы начали приходить в себя. Мой парень вместе с нашей подругой начали организовывать передачу данных украинским военным о расположении оккупантов. Так прошли первые два месяца, очень активно передавали данные.

— Как ощущалось сопротивление?

— В первые дни в целом это было только в разговорах. Очень быстро начали выходить на митинги. В первые недели начались проукраинские митинги перед нашим городским советом. Был митинг 20 марта 2022 года, и я на него попала, хотя мы очень сильно боялись туда идти, потому что мы передавали данные. Поэтому телефоны оставили дома и пошли на митинг. Я взяла с собой камеру. Тогда воочию увидела, насколько херсонцы не хотят быть Россией.

Это были сотни людей, в разгар протестов — тысячи жителей города. Представьте себе толпу на главной площади Херсона, оккупанты с автоматами, с техникой стоят напротив нас. В это время люди скандируют: "Херсон — это Украина!", показывают оккупантам оскорбительные жесты, все митингующие с украинскими флагами, с плакатами: "За гречку Родину не продаем!“.

В какой-то момент оккупанты хотели на КАМАЗах проехать через центр, но мы голыми руками остановили эти машины. Мне даже удалось это заснять. Я горда, что у меня есть эти снимки.

— Мария, когда вы фотографировали, вы понимали, для чего вы это делаете? Это был план или простой зов души?

— Мы тогда вышли просто потому, что был зов души. У нас была невероятная злость на оккупантов, что они пришли к нам, на нашу землю, выгнали нас из нашего дома. Нам пришлось с парнем переехать к родителям, потому что наша квартира была слишком близко к Антоновскому мосту.

Эта злость выплеснулась на том митинге. Я взяла камеру, но не знала, буду ли снимать, потому что мне было очень страшно. Впрочем, когда ты находишься в окружении таких же людей, как и ты, у вас общая цель, вы поддерживаете друг друга, то это придает уверенности, храбрости.

Тогда я поняла, что хочу делать эти снимки. Чем больше я их делала, тем больше я понимала, что я хочу, чтобы они были выдающимися. Я хочу показать миру, хотя бы Украине, что Херсон — это Украина. Потому что оккупанты всячески старались задушить это все. Они выключали нам интернет, когда были большие митинги, проводили пророссийские митинги на 15 человек для пропагандистской картинки.

— Как вы прожили тот момент, когда узнали, что Херсон освобожден?

— Я узнала о том, что Херсон наконец-то свободен, когда ехала [в Киеве] в метро на съемку. Я прочитала это в новостях, сперва не поверила, потом разрыдалась прямо в метро. Доехала все же на съемку, постаралась отключиться, провести свою работу. Приехала домой и прорыдала до конца вечера.

Отчасти это была радость и облегчение. Наконец Херсон свободен, мы все этого очень ждали, очень надеялись. С другой стороны, я переживала за херсонцев, потому что мы не знали, что будет дальше. Имею в виду, как себя будут вести оккупанты. Тем более в Херсоне осталась моя мама. Она до сих пор там живет. На тот момент у нас не было с ней нормальной связи.

— Что мама рассказывает о жизни в Херсоне по состоянию на август 2024 года?

— В целом она привыкла. У нее есть работа, но выехать в центр города — стресс, потому что обстрелять могут в любой момент. Она принимает снотворное, чтобы спать ночью. Она истощена, но не хочет покидать дом.

— Вы занимались фотографией еще до полномасштабного вторжения. Фотографируете ли вы сейчас?

— Да, я снимаю видео сейчас. Начался карьерный рост. Интересно, что сейчас разные запросы у людей. В основном люди ищут себя. Если до полномасштабного вторжения люди хотели творчества, то сейчас люди просят помочь им полюбить себя.

Люди приходят и говорят: "Покажи мне мою красоту, пожалуйста. Хочу себя полюбить". То есть есть запрос на то, чтобы любить себя такими, какие мы есть сейчас. Не искать другого, не следовать за трендами, а просто полюбить себя.

— О чем мечтаете в День независимости Украины?

— Мечтаю поехать с палаткой снова в Геройское. Покататься на байдарках по Херсонским плавням. Мечтаю полежать в гамаке в Алешковских лесах. Это место моего детства. Хотела бы свободно путешествовать по Херсонской области.

До полномасштабного вторжения я много ездила, и это мое место силы. У меня разрывается душа каждый раз, когда я вижу, что они с ним делают. Но мы делаем все, чтобы ускорить нашу победу, реализовать наши мечты.

Читайте также: Приложение "База": говорим с руководительницей проекта о психологической поддержке ветеранов и их семей