Концерты в метро и госпиталях, съемки клипа в пустом "Борисполе": интервью с Pianoбой

Война застала музыканта Pianoбой (Дмитрия Шурова) на гастролях. Первые недели он вовсе не думал о музыке, а активно включился в волонтерство вместе со своей командой. Однако со временем музыка вернулась в его жизнь.

В интервью программе "Утро ДОМа" музыкант рассказал о жизни в первые дни после российского вторжения, о том, что его больше всего впечатлило с 24 февраля, о туре Life will win и релизе песни "Триматись своїх".

— Каким для вас и для команды было утро 24 февраля?

— Нас война застала на гастролях, мы до последнего не верили, хотя очень много друзей и знакомых работают в посольствах, и мы знали, что они выехали из Киева. У нас, по-моему, 14 февраля был концерт во Львове, как раз в тот день очень много разных посольств, разных чиновников переехали во Львов. Мы видели этот наплыв людей, и такие: ну, таксисты поднимут просто плату и аренда вырастет, а в общем, ну, окей, пусть они тут сидят.

У нас на 23, 24, 25 февраля были концерты, мы решили поехать на день раньше туда, покататься на лыжах в Буковеле с женой. Ничего с собой не взяли. Группа должна была приехать на день позже. 23-го мы отпраздновали день рождения нашего друга, много говорили о том, что может быть, чего не может быть. И на следующее утро меня разбудили глаза моей жены, абсолютно квадратные, она сказала, что все началось, и с того времени все изменилось.

— Вывозили семью?

— У нас дом на севере Киева. Если вы помните, события разворачивались очень быстро, буквально, на второй день у нас уже стояли "Грады" возле дома, велись обстрелы. У нас в подвале на тот момент прятались уже друзья, родственники, потому что у меня студия в подвале. Это были люди, которые выехали из Ирпеня, Гостомеля. Вся команда живет недалеко от меня, потому что очень удобно приезжать на записи и на репетиции. И только у меня был хороший подвал, который мы когда-то построили, чтоб там сделать студию.

На следующий день я настоял на том, чтобы все туда приехали. Все съехались, слава богу. Потому что у части этих людей уже нет домов. Мы подумать не могли, что место, где у нас стоят барабаны, пианино и все остальное, станет бомбоубежищем. И оно было бомбоубежищем две недели, а потом потихоньку, с большими трудностями, но мы всех вытащили к себе, потом семья уехала за границу.

Сейчас уже семья вернулась, а я вернулся в Киев. У меня микроавтобус грузовой, который мы приобрели, чтобы сделать в нем студию, была такая мечта — записать альбом Pianoбой на дороге. Мы очень радовались, что он у нас есть, и начали просто возить разные вещи, гуманитарку.

— Я так понимаю, для музыки и для творчества места уже не было. Когда она, все-таки, ожила, когда появилось желание и на сцену выходить, и что-то творить?

— В первые недели музыки не было, и я как-то свыкся с мыслью, что ее не будет. Надо было концентрироваться на ежедневных задачах. Я тоже начал искать различные вещи, о которых раньше понятия не имел, мы тогда все начали разбираться, какие броники хорошие, какие плохие, какой тепловизор, что такое турникет.

— Кто из ваших ребят в ВСУ?

— У нас гитарист Сергей Грызлов пошел в первый день, потому что у него уже был опыт в АТО, и мы знали об этом и понимали, что если такая история произойдет, скорее всего, он пойдет.

В группе, в принципе, осталось двое: я и наш барабанщик Гриша, все остальные в разных местах. И мы с ним постоянно ездим только вдвоем, и по Европе благотворительные концерты, и по Украине.

— По поводу благотворительных концертов по Украине, вы же в госпитале выступаете, как теперь выглядит сцена?

— Вчера вечером только вернулся из очередного выезда.

Но могу рассказать о вещах, которые были 2-3 недели назад. Мы дали 8 концертов в метро Днипра и Харькова, где были люди, которые не поднимались вообще на поверхность с начала войны. Вначале это был подземный город, где были и пожилые люди, и дети. И у них у всех были собаки, коты.

И меня поразила школа, которую устроили на одной из станций Харькова, где просто поставили в конце перрона парты, развесили рисунки, импровизированную доску сделали, и каждый день к детям приезжала учительница, и они работали вместе.

Но важно, что менялось после концертов. В начале ты видишь эти закрытые каменные комки, а потом, когда они начинают подпевать, улыбаться и говорят: "Наконец-то, мы вспомнили, как оно, жить, и теперь мы хотим, чтобы это вернулось, и готовы больше работать для этого". Вот это меня поразило.

Ну, и военные госпитали — это было очень сильным впечатлением. Не потому, что ты видишь очень много раненых, и даже не потому, что к тебе подходит парень молодой без двух рук и говорит: "Ну, вы там не падайте духом, держитесь, все будет хорошо, мы победим". А потому, что ты видишь очень много разных людей с разными мыслями. Ты видишь раненого солдата, который, увидев в телефоне очень серьезный украинский чин, например, генерала, прямо в глаза ему говорит: нам нужно это, это и это, у нас есть проблемы.

В этом и есть Украина, в этом есть наш менталитет, мы, все-таки, немножко неравнодушны к жизни и хотим свободы. Ты видишь людей после контузий очень сильных, и они вселяют в тебя свою веру. И пожарные, кстати, и люди, которые разбирают завалы, мы играли прямо в их дислокациях. Ты им поешь We are the champions, они подпевают. И ты понимаешь, что каждый украинец сейчас чемпион.

— А о благотворительном евротуре? Где вы были, сколько денег удалось собрать и куда они пошли?

— Нас выцепили из поезда военных на выезд за границу для тура "Жизнь победит". За 13 дней мы посетили 10 городов. Причем география была такая, типа, из Мадрида во Флоренцию, из Флоренции в Берлин. То есть, он был достаточно масштабным.

Это были центральные площади, собирались деньги как раз на специальные рентгенопрозрачные операционные столы, и через QR-код люди могли просто делать донаты. Насколько я слышал, на пять столов мы насобирали, а они стоят 100 тыс. евро за штуку.

Для меня сейчас главное, чтобы люди, которые, действительно, готовы работать ради того, чтобы мы построили классную страну, чтобы они делали это где угодно, чтобы хотя бы наши дети могли жить спокойно, свободно, безопасно и уверенно. Это то, о чем мы все мечтаем, в конце концов.

— О песне "Триматись своїх" расскажите, как она создавалась?

— Я мечтал, чтобы эта песня стала песней возвращения, песнею восстановления, и думал все-таки выпускать ее после войны. Но играя ее постоянно людям, я почувствовал, что нужно отдавать, и это наш первый релиз.

— А как создавался клип? Его в "Борисполе" снимали. Для всех нас это положительные эмоции, мы там либо родных встречаем с цветами, либо сами в путешествие отправляемся, и всегда это позитив. Сейчас как это было для вас, для команды, какие были эмоции? Там пусто?

— Я захотел сделать такой клип, который поднимает дух. И в абсолютно пустом аэропорту провели эту съемку. Запустили эскалаторы, запустили табло специально для клипа. Увидели пустой зал прибытия. И туда приехали наши друзья, знакомые, которые рискнули приехать, снялись в роли пока что людей, которые вернулись в Украину.

У всех были слезы на глазах, потому что, действительно, вы правы, это такое сакральное место для каждого украинца: мы встречаем родных, мы улетаем в отпуск, на гастроли, на соревнования, на концерт "Роллинг Стоунз", на что угодно. И когда ты понимаешь, что уже столько месяцев мы не видели мирной авиации в небе, и мы, вообще, от нее сейчас шарахаемся, от авиации, ты очень хочешь, чтобы это вернулось.

Я верю в то, что такие сильные энергетические месседжи, что они работают. У нас это было уже неоднократно. А когда ты опережаешь определенные события, выкидываешь много света во Вселенную, не знаю, куда угодно, кто как к этому относится, и потом максимально веришь, что это произойдет, и это событие приближается.